Самоход. «Прощай, Родина!»

Виктор открыл карту. Ешкин кот, да они не в ту сторону подались, им назад надо. Впереди Гомель, километров пятьдесят до него, а наши севернее наступают… Надо разворачиваться.

– Товарищ танкист! А что грохотало там?

– Поезд проходил, так мы его под откос и пустили…

– Мне так дежурному и доложить?

– Что хочешь докладывай. Думаю, на днях мы возьмем Гомель.

Путеец осмелел, зашел за будку и уставился на самоходки.

– Огромные какие! Наши?

– Уральские.

Виктор забрался на броню и нырнул в рубку.

– Разворачиваемся, идем назад, – приказал он Серегину.

Тот засмеялся в ответ:

– Опять заблудились? Жалко, что не к Берлину вышли…

– Язык прикуси!

Самоходки развернулись.

Виктор приуныл: времени они потеряли много и горючее попусту сожгли. Ох и попадет им от комбата!

На обратном пути Виктор делал остановки, сверялся с картой – особенно если встречал характерные приметы: изгиб реки, приметный холм.

В бытность его в офицерском училище топографии времени отводили мало, и теперь это выходило боком. Найти на глобусе город или страну легко, а вот на военной топографической, когда глазу зацепиться не за что, сложно. Это сейчас многие населенные пункты имеют таблички с названием, а во время войны Виктор таких не встречал ни разу.

Когда самоходки прибыли на новое место дислокации, Виктор с Серегиным отправился искать комбата. Сказать, что он был зол, было слишком мягко. Комбат был удручен и расстроен тем, что батарея потеряла в бою сгоревшими две самоходки, да еще Виктор пропал, и вторая самоходка с ним.

Он был изрядно пьян, вытащил из кобуры пистолет и размахивал им перед лицами командиров самоходок:

– Отсидеться в лесу захотели? Я вас под трибунал отдам! Нет, я вас сам пристрелю!

Виктор, всерьез побаиваясь, что комбат случайно нажмет на курок, попытался сказать слово в свое оправдание.

– Молчать! Смир-р-на! – закричал в ответ комбат.

Оба самоходчика вытянулись перед ним по стойке «смирно». Увидев это, комбат немного успокоился и сунул пистолет в кобуру.

– Докладывай, – буркнул он.

И Виктор подробно рассказал, куда они заехали и что натворили.

– Поезд под откос? – не поверил комбат. – Ты ври, да не завирайся…

– Можете проверить. А насчет грузовиков – так вот саквояж с документами…

Комбат открыл саквояж и вытащил оттуда пачку документов.

– Не пойму ни черта! Пойду в штаб, а вам пока заправляться и пополнять боезапас. От машин не отлучаться. Вернусь – решу, как вас наказать…

Когда комбат, покачиваясь, ушел, Серегин спросил:

– Как думаешь, что с нами сделают?

– Да ничего! Ни званий не лишат, ни с машин не снимут… В полку потери, кто воевать будет? Тем более что мы не отсиживались, немцам урон нанесли. Пошли к машинам!

Пока они заправлялись и загружали снаряды, стемнело. Заряжающий с котелками побежал на кухню: обед они пропустили, и есть хотелось очень, а НЗ они приговорили еще вчера – так делали все.

Уже и ужин съели, а комбата все еще не было.

Спать улеглись на самоходке.

Комбат заявился утром.

– Вас, голубчиков, в штаб полка вызывают.

– Есть!

Пока они шли в штаб, Виктор предупредил Серегина:

– Ты больше молчи, говорить буду я. Если что – я один виноват.

Серегин шел с мрачным лицом. Вот же влипли!

В штабе полка с ними разговаривал незнакомый майор. Рассказ о поезде его не интересовал, привлекли только грузовики с антеннами. Развернул карту:

– Покажите, где машины с антеннами стояли?

Виктор нашел на карте деревню и ткнул в нее пальцем.

– Сколько человек обслуги было?

– Не могу знать, мы раздавили их всех вместе с грузовиками. Офицер остался, отстреливался из пистолета, потом застрелился. Саквояж при нем был.

– Большое дело сделали, парни! Это была одна из радиостанций абвера. Знаете, что это слово обозначает?

– Армейская разведка.

– Правильно! Она каждую неделю дислокацию меняла, чтобы по сигналу не засекли. Мы дважды разведчиков посылали, чтобы ее уничтожить – безрезультатно… Не успел офицер документы уничтожить, больно бумаги интересные. Правда, со всеми мы за ночь ознакомиться не успели… Поздравляю, товарищи командиры!

– Служим трудовому народу! – хором ответили самоходчики.

– Можете быть свободны! Спасибо! – на прощание сказал майор.

– А наказание какое будет? Комбат грозился…

– Какое наказание? Дырки под ордена на гимнастерках вертеть надо.

Когда шли назад, Серегин спросил:

– Насчет орденов – это он серьезно?

– Кто его знает? Сказать – еще не значит сделать.

Комбат слова худого не сказал, как заявились, как будто и не было вчерашнего разноса.

С часу на час все ждали приказа выступать. В полку потери в первой и второй батарее, третью и четвертую господь миловал. Повреждения на самоходках были, но ремонтные службы за ночь исправили. Надо сказать, что ремонтники действовали быстро и умело, иной раз из двух подбитых машин за ночь одну боеспособную собирали.