Самодержавие и конституция

В феврале 1906 года, до созыва Первой Думы, С. Ю. Витте предложил объявить все заседания Думы и Государственного совета закрытыми. Его предложение не нашло поддержки среди высших сановников империи. В итоге не был решен вопрос о правилах допуска в Таврической дворец. В период работы Первой Думы любой желающий мог там оказаться. В кулуарах проводились митинги, продавалась запрещенная литература. Много присутствовало партийных лидеров, не числившихся среди депутатов. По словам С. Е. Крыжановского, «П. Н. Милюков, не попавший в члены Думы, заседал в буфете и оттуда дирижировал кадетскими силами».

К открытию Второй Думы правительство попыталось исправить допущенные ошибки. Теперь билеты в Таврический дворец вручала охрана, подчиненная министру внутренних дел. Столыпин не собирался допускать в Думу посторонних: «Опыт первой Думы показал все неудобство подобного порядка для интересов спокойствия и правильности ее занятий. У самых дверей залы заседания образовывались шумные митинги, на которых самозванные советчики из посторонней публики и представители политических партий пытались диктовать членам Думы их поведение в последней, чего нередко и достигали. Случалось при этом, что посторонние лица проникали в самый зал заседания, а однажды приставом Думы были замечены и удалены два посторонних лица, сидевшие в зале на местах, предназначенных для членов Думы, и принимавшие участие в голосовании…»

К началу работы Второй Думы зал Общих собраний был заметно переоборудован, вокруг мест для публики установили металлические барьеры. Были ликвидированы двери, которые вели в зал заседаний из гостевых лож. Это техническое решение имело политическое значение: правительство пыталось оградить депутатов от прямого воздействия публики хотя бы на время думских прений.

В период работы Первой и Второй Думы, когда законотворческая деятельность не вошла в свою колею, непомерно много значили именно пленарные заседания. Пытаясь воздействовать на общественное мнение, депутаты рассчитывали изменить жизнь в России силой слова. Это отчасти объясняет многословность народных избранников. 16 апреля 1907 года Столыпин писал императору, что после 5 часов вечера Думе предстояло выслушать еще 45 ораторов.

Впоследствии, в годы Третьей Думы, был выработан особый ритм работы общих собраний. Обычно сессия начиналась в конце октября – начале ноября. Не все депутаты сразу съезжались в столицу: кворум оставался весьма неустойчивым. В первую очередь ставились спешные вопросы. К тому же депутаты еще оставались под впечатлением своего недавнего пребывания в провинции. Они пытались вносить запросы или устраивали разного рода политические акции. На повседневное законотворчество им не хватало времени. А уже в декабре народные избранники разъезжались по домам: начинались рождественские каникулы. Депутаты возвращались в столицу лишь в середине января, законотворческий процесс налаживался к концу месяца. К этому времени общее собрание Думы приступало к обсуждению бюджета. Это занимало большую часть времени депутатов вплоть до мая-июня, когда бюджет утверждался.

На остальные вопросы времени отводилось немного. Чаще всего удавалось списками утверждать решения комиссий. Это происходило в полупустом зале. Немногочисленные депутаты переговаривались друг с другом, чаще всего не обращая внимания на докладчика. «Всем мерещились зеленеющие луга и нивы, всех манило на деревенский простор, всем хотелось отдохнуть после продолжительного томления в бесчисленных, подчас невыносимо скучных, заседаниях… Не успели проголосовать один законопроект, как появляется на трибуне другой докладчик, который невнятным голосом, среди общего шума и оглушительных звонков председателя старается объяснить сущность следующего проекта. После него вбегает на трибуну кто-либо из членов Думы, вносит поправку или высказывает пожелание, часто весьма неопределенное, мало идущее к делу. Докладчик, – иногда по малому знакомству с предметом (нередко докладчиком в последнюю минуту являлось случайное лицо, за неприбытием официального докладчика), иногда с целью не затягивать прения, – не возражает». Законопроект ставился на голосование. Противники вставали, сторонники продолжали сидеть. Немногие следили за ходом «дискуссии», соответственно, большинство продолжали сидеть, и решения принимались. В июне 1908 года Н. В. Савич сетовал на то, что депутаты «в пять минут перерешают самые сложные дела, изученные и решенные в 2–3 комиссиях». Общие собрания Думы проводились ежедневно, даже в праздники, утром и вечером. В итоге не доставало времени для заседаний комиссий. Тем не менее депутатам не удавалось провести все необходимые законопроекты, которые приходилось откладывались до следующей сессии.