Саммерленд, или Летомир

— Не выйдет, Фельд, — кратко заявила она, снова щелкнув жвачкой, и это положило конец дискуссии.

Клэм-Айленд представляет собой маленький, зеленый и сырой уголок мира. Известность ему создают три вещи. Во-первых, это моллюски, которые здесь добываются. Во-вторых, катастрофа 1943 года, когда обрушился гигантский мост через Клэмский пролив. Вы могли видеть по телевизору старый фильм об этом событии: длинное стальное покрытие моста сворачивается, как огромный шнурок, а после разваливается на куски и падает в холодные воды залива Поджет. Впрочем, островитяне никогда особенно не дорожили мостом, соединявшим их с большой землей, и не особенно огорчились, лишившись его, — просто стали опять ездить на пароме, который и раньше предпочитали мосту. На мосту тебе кофе или суп из морепродуктов не нальют и про болезни своих родственников или кур не расскажут. Время от времени поднимались разговоры о восстановлении моста, но настоящей необходимости в этом, как видно, никто не ощущал. Острова всегда были местами странными и даже магическими, и переправа на остров, даже если она длится совсем недолго, всегда должна оставаться маленьким приключением.

Последнее, чем известен Клэм-Айленд помимо своих превосходных моллюсков (если вы их любите) и рухнувшего моста, — это дожди. Даже в той части света, где люди привыкли к осадкам, Клэм-Айленд считается необычайно сырым местом. Говорят, что дождь здесь идет не меньше двадцати минут ежедневно, как зимой, так и летом. На острове Сан-Хуан, в Таксме и Сиэтле в этом уверены, но сами островитяне знают, что это не совсем так. Еще в детстве они узнают, что на западной оконечности Клэм-Айленда летом никогда не бывает дождей. Ни минуты. Там, благодаря какой-то климатической аномалии, на протяжении всех трех летних месяцев всегда сухо и ясно.

На карте Клэм-Айленд напоминает бегущего на запад кабана. Его большая морда под названием Вест-Энд заканчивается единственным торчащим клыком. Большинство местных жителей называют этот мыс, где летом никогда не бывает дождя, Кабаньим Зубом, Западным Зубом или просто Зубом, но есть у него и другое название — Саммерленд, или Летомир. Именно на Зубе проводит островная молодежь свои летние каникулы, на нем устраиваются клубные пикники и барбекю, там играются летние свадьбы, там островитяне особенно любят играть в бейсбол.

Игры начались, как только на остров прибыли пионеры, в 1872 году. В городке, в магазине Харли, висит фотография, где кряжистые лесорубы и рыбаки, усатые, в старомодных фланелевых костюмах, стоят с битами в руках под развесистым земляничным деревом. Надпись на фотографии гласит: КЛЭМ-АЙЛЕНДСКАЯ ДЕВЯТКА, САММЕРЛЕНД, 1883.

Бейсбол процветал на острове так долго, что спортсмены успевали родиться, вырасти и умереть. Здесь существовало с полдюжины лиг для всех возрастов, как мужских, так и женских. Остров в прошлом знавал лучшие времена. Люди тогда любили сырые устрицы и мидии больше, чем сейчас. Простой американский рабочий запросто съедал во время ленча три-четыре дюжины соленых, скользких моллюсков. Устричный бум и всеобщая любовь к бейсболу шли рука об руку много лет. Теперь устричные отмели загрязнены или заросли планктоном, а клэм-айлендская молодежь, как это ни грустно, не слишком увлекается бейсболом, хотя некоторые совсем неплохо бегают, отбивают и ловят. Одни предпочитают баскетбол, другие вседорожные велосипеды, третьи довольствуются тем, что смотрят спорт по телевизору. В том сезоне, о котором я собираюсь вам рассказать, клэм-айлендская лига «Мустанги» насчитывала всего четыре команды: «Шопвэй Энджелс», «Дик Хелсинг Риэлти Редс», «Большеногие таверны Бигфута» и «Рустерс», проигравшую, как уже упоминалось, все семь первых матчей. В масштабе Вселенной семь проигрышей в начале сезона — не такое уж важное дело, но игроки «Рустерс» воспринимали это очень болезненно, и Этан был не единственным, кто собирался уйти из команды.

— Вы что, ребята, — сказал мистер Олафсон в тот день, собрав «Рустерс» вокруг себя перед игрой. Он был очень высокий, худой человек с волосами, как пожелтевшая газета, и грустным выражением лица. Это выражение появилось еще до начала сезона, поэтому Этан знал, что мистер Олафсон грустит не по его вине, но все-таки чувствовал себя виноватым всякий раз, как смотрел на тренера. Кайл Олафсон, тренерский сын, играл на третьей базе и был, кроме того, лучшим после Денни Дежардена питчером «Рустерс». Он подавал довольно сильно для своего возраста, но не очень хорошо контролировал свои подачи и всегда пребывал в дурном настроении, поэтому противники его побаивались. Вечное недовольство и буйный нрав были, пожалуй, самыми ценными качествами Кайла как питчера.