Саммерленд, или Летомир

Как выяснилось позднее, Этану полагалось этот мяч поймать. Противники сделали четыре рана, и финальный счет стал 12:11 в их пользу. Иными словами — восемь поражений подряд. Игрок «Энджелс», отбивший мяч, который Этану полагалось поймать, — Томми Блюфилд, — разозлился на Этана: этот мяч, хотя он принес победу всем трем бегущим и самому Томми, не был засчитан как крупномасштабный хоум-ран, потому что Этан допустил ошибку. Этан должен был поймать этот мяч.

— Вонючка, — сказал ему Томми Блюфилд.

Все вокруг только и думали что о позоре, которым покрыл себя Этан, — так, во всяком случае, казалось ему, когда он тащился к трибуне, где ждал его отец с помятым цветком улыбки на лице. Товарищам по команде следовало бы прогнать Этана сквозь строй, лупцуя его рукавицами. Следовало бы сорвать командную наклейку с его плеча, сломать его биту и не взять его с собой на послематчевую пиццу в Клэм-Сентер. Вместо этого они, как-то сразу утратив интерес к постыдной саге Этана Фельда, обратили свои лица к небу. На поле Джока Мак-Дугала, на Зубе, где небо каждое лето на памяти островитян оставалось синим и безоблачным, пошел дождь.

Глава вторая ПЕРСПЕКТИВНЫЙ КАДР

Всю ночь Этану снился жуткий вариант бейсбола, где было семь баз, двое питчеров, а внешние поля простирались в бесконечность. Проснувшись, он увидел, что на груди у него сидит рыжая обезьяна-лисичка. Густая шерстка аккуратно причесана, косички на голове заплетены голубыми лентами, в зубах трубка. Этан открыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука. Зверек давил ему на грудь, как мешок с гвоздями. Существо это, даже хорошо вымытое, с бантиками в косах и надушенное розовой водой, все равно воняло лисицей, илом и сырым мясом. Блестящие черные глаза на умной мордочке смотрели на Этана с любопытством и легким сомнением. Этан несколько раз открыл и закрыл рот, словно рыба на песке, тщетно пытаясь позвать отца.

— Спокойно, поросенок, — сказала лиса-обезьяна. — Дыши глубже. — Голос у нее звучал, как старая пластинка в граммофонной трубе. — Вот так, — продолжила она успокаивающе, — знай дыши и не бойся старого мистера П.: он ничего тебе не сделает, даже волоска на твоей безволосой поросячьей шкурке не тронет.

— Ч-чего? — выдавил из себя Этан.

— Меня зовут Пройдисвет, я волшебный лис, и мне семьсот шестьдесят пять лет. Меня послали, чтобы предложить тебе неувядающую славу и фантастическую судьбу. — Лис поскреб черным когтем свою белоснежную меховую манишку и наставил на Этана черенок своей трубки. — Так что дыши глубже.

— Ты сидишь… у меня… на груди.

— Хо-хо! — Лис перекувыркнулся назад, показав себя во всей красе и спереди, и сзади. Раньше Этан как-то не замечал, что Пройдисвет ходит голый, потому что считал его (теперь стало ясно, что лис именно «он») животным, но теперь — дело другое. Штаны бы надел, что ли. Исполнив свое сальто, лис приземлился на длинные задние лапы, куда более лисьи, чем его проворные черные ручки. — Прошу прощения.

Этан сел и попытался дохнуть полной грудью. Часы на тумбочке показывали 7.23. Отец того и гляди войдет в комнату и застанет его за разговором с этим пахучим рыжим созданием. Пройдисвет заметил, что Этан смотрит на дверь, и сказал:

— Насчет родителя не беспокойся. Соседи снабдили меня сонным заклятьем. Твоего папашу сейчас даже Рваной Скалой не разбудишь.

— Рваная Скала? Где это?

— Это не место, — сказал Пройдисвет, заново раскурив трубку. Трубка у него была выточена из кости («Не иначе как из человечьей», — подумал Этан). Чашка сделана в виде головы Авраама Линкольна с бородкой — ну надо же. — Это время, точнее говоря, день. День, когда все спящие пробудятся, включая и мертвых, — только не твой старик. Даже если Рваная Скала случится, он будет крепко спать, пока ты не вернешься благополучно после разговора с Соседями и я не уложу тебя обратно в твою поросячью постельку.

В книжках или в кино люди, когда с ними случаются странные вещи, часто говорят: «Наверное, мне это снится». Но ведь во сне ничего не кажется странным. Этан думал, что видит сон, не потому, что к нему явился волшебный лис с нелепым предложением, и не потому, что этот лис курил трубку, набитую явно не табаком, а как раз потому, что ничто из всего этого не казалось ему особенно странным.

— Что это за фантастическая судьба? — спросил он. Ему, непонятно с чего, вдруг подумалось, что судьба эта как-то связана с бейсболом.

Пройдисвет встал и зажал в зубах трубку с очень лисьим выражением лица.

— Ага, интересно? Тебе представляется редкий шанс получить уникальные знания.

— Какие это? Скажи толком!

— Я тебе все расскажу по дороге. — Пройдисвет пустил струю голубого дыма, пахнущего горелой мебельной обивкой, спрыгнул с кровати, развалистой походкой прошагал к окну, подтянулся и вскочил на подоконник. — Надень свитер, — сказал он. — Шмыгать будет холодно.

— Шмыгать?

— Ну да, по Древу.

— По Древу? — Этан снял со спинки стула свитер с капюшоном. — Какому еще Древу?

— По Древу Миров, — нетерпеливо бросил Пройдисвет. — И чему тебя только в школе учат?