Самец взъерошенный

– Ладно, – сказал, придя в себя. – Чтобы без обид, каждой по разу. Вечером, по одной. Идет?

Все закивали и бросились метать жребий. Я молча сняла со стола матрас (мой, конечно, Бычок и не подумала взять свой!) и отнесла его на кровать Игрра.

– Зачем? – удивился он.

– Так нужно! – сказала я.

Ночью, когда все уснули, я встала и прокралась к Игрру. Он спал, обняв мою подушку, и я, склонившись, лизнула его щеку. А что, Бычку можно, а мне – нет? Игрр что-то пробормотал и затих. Я вернулась в постель довольная. Бычок завозилась и попыталась ко мне прижаться, но я ее оттолкнула. Нечего!

Глава 21

Две женщины пристально разглядывали друг друга. Одна, одетая в длинную кожаную рубашку, украшенную рядами нашитых монет, смотрела цепко и остро. Вторая, в помятой и пыльной военной форме, поглядывала хмуро. Но даже такая, не обихоженная и грязная после длительного путешествия, она производила впечатление.

«Красивая! – подумала верховная жрица. – Похоже, Говард был прав. Ее можно полюбить». Она скользнула взглядом по фигуре пленницы, насторожилась и подошла ближе. Втянула ноздрями воздух. От ромы пахло немытым телом, конским потом и пылью, но к этому тяжкому духу примешивался едва уловимый характерный запах.

– Ты беременна? – не столько спрашивая, сколько утверждая, произнесла Мада.

Пленница не ответила.

– Садись! – велела жрица. – Раздели со мной трапезу.

Рома поколебалась, но подчинилась. Мада, позвенев нарядом, устроилась на ковре и сделала знак служанке. Та поднесла бронзовый таз с водой. Жрица ополоснула руки и улыбнулась, заметив удивленный взгляд пленницы. «Им настолько хочется считать нас дикарями, что они убедили себя в этом!» – подумала жрица.

Рома тоже омыла руки и вытерла их предложенным полотенцем. Сарма с тазом ушла, две других внесли блюда с вареной бараниной, фигами, изюмом и свежеиспеченным хлебом. Над бараниной поднимался пар – ее только что достали из котла. Мада сделала приглашающий жест и первой преломила хлеб. Рома не заставила себя упрашивать, видать, проголодалась. Ела она жадно, но аккуратно, запивая горячую баранину ледяной водой из чаши. От кумыса пленница отказалась, а Мада не стала настаивать. Ромы в своем невежестве не понимают, какую силу и здоровье дает этот дарованный Великой Матерью напиток. Пусть! Когда скрутит живот, поймет…

Пленница насытилась быстро. Ополоснув руки в поднесенном служанкой тазу, она выпрямилась и уставилась на Маду. Жрица бросила на блюдо обглоданную кость, рыгнула и обтерла жирные руки о волосы служанки. Та подхватила остатки трапезы и унесла.

– Ты везла пришлых из Северного Бурга? – спросила Мада.

Пленница напряглась.

– Я не собираюсь мстить за смерть моих воинов! – усмехнулась жрица. – У меня их тысячи. А эти вдобавок были не лучшими.

«К тому же Тарготао позволяла себе своевольничать и не подчиняться моим приказам, – подумала она. – Эта наглая самка видела себя во главе племен. Уничтожив ее вместе с ордой, рома оказали мне услугу».

– Мне интересно другое, – сказала Мада. – Это правда, что один из пришлых оказался умелым воином и убил многих сарм?

Пленница кивнула. Довольная улыбка мелькнула на ее лице.

«Эта рома явно гордится своим мушем!» – поняла жрица и спросила:

– Из тех мужчин, что ты везла, другие тоже сражались?

– Нет, – покачала головой пленница. – Этот единственный умел.

– Его готовили к переселению в наш мир?

– Нет. Как и другие, он не знал о Паксе.

– Зачем же он овладел мечом? В его мире это не нужно. Там воюют железными палками, изрыгающими огонь.

Лицо пленницы выразило удивление.

– Мне говорил об этом вождь пришлых, которых вы называете «фармацевта», – усмехнулась жрица. – Его люди показывали, как убивают эти палки. Никто из них не носит меча.

Пленница помедлила.

– В мире людей принято вспоминать прошлое, обучаясь навыкам, которые не пригодятся в жизни, – сказала неохотно. – Там шьют одежды, которые носили их предки, изготавливают старинное оружие и учатся воевать им.

– Зачем?

– Для развлечения. Они собираются вместе, разыгрывают битвы, которые были прежде, но не всерьез, а как представление. Затем они пьют вино, едят и радуются, что хорошо провели время. Так говорил Игрр.

«Пришлого зовут Игрр, – подумала жрица. – Стоить запомнить».

– Этот муш хорошо владеет мечом?

– Не хуже меня. А может, и лучше.

– Таких, как он, за проходом много?

– Нет. Игрр попал в Пакс случайно.

– Он красив?

Пленница не ответила, но лицо ее просияло, и жрица не стала повторять вопрос – и без того понятно.

– Ты была его самкой?

– Женой! – обиделась рома.

– Пришлые берут нол в жены? – удивилась Мада.

– Меня взяли! – гордо ответила пленница.

«Говард не обманул! – довольно заключила жрица. – С ним можно иметь дело!»

– Этот Игрр любит тебя?

– Что ты знаешь о любви?! – хмыкнула пленница.

Мада втянула ноздрями воздух. Рома, похоже, не понимает, с кем разговаривает. Кликнуть сарм, чтоб отхлестали ее плетьми? Рано. Рома запрется и не скажет, что нужно. Пытка не поможет: когда боль заставляет тебя кричать, признаешься в чем угодно.