Самец взъерошенный

– «Фармацевта» могли устроить мор? – спросила Лаура.

– Я думал об этом, госпожа. Для начала поясню. Болезни вызывают крохотные существа, настолько маленькие, что их не видно простым глазом. В моем мире их досконально исследовали. Существа попадают в организм с воздухом, с водой или пищей. Иногда – через кровь. С их помощью можно устроить мор, но я сомневаюсь, что «фармацевта» это делали.

– Почему?

– Много причин. Во-первых, болезнь появилась спустя год после их ухода. Как мне рассказали, нолы при этом не болели, а вот люди умирали. Возможно, организм нол не воспринимает эту болезнь. С людьми вы жили раздельно. Возбудитель мора мог где-то дремать и не проявлялся, пока случайно не обнаружили. Например, раскопали какой-то могильник. В моем мире такое случается. Вдруг появляется неизвестная болезнь и начинает собирать жатву. Пока найдут лекарство, многие погибнут. Но у нас никогда, даже во время чумы, не было, чтобы умерли все.

– Что такое чума?

– Страшная болезнь. В прошлые века она выкашивала целые города.

– Как и у нас?

– Судя по симптомам, это не чума. К тому же, как я говорил, от нее умирали многие, но не все. Какой-то местный возбудитель. Мне сказали, эпидемия началась в городах людей. А почему заболели мужчины, жившие в храмах?

– Их отпустили к родным – помогать и ухаживать.

– Храм позволил?

– Верховный понтифик явила милость.

Игрр бросил на Лауру странный взгляд.

– А те люди, что находились в пути? Кто приехал в Рому и другие города по делам?

– Услыхав о море, они вернулись домой.

– Вы их выслали?

– Они захотели сами.

– И вы не препятствовали?

– Они имели на это право.

Игрр покачал головой.

– Вы осудили их на смерть. В моем мире, когда начинается эпидемия, первым делом изолируют очаг болезни. Зараженный город окружают войска, никого не впуская и не выпуская из него. Это простейшее, но очень эффективное правило.

– Мы не знали о нем.

– Значит… – начал Игрр, но вдруг умолк. Было видно, что он пришел к какой-то мысли, но не спешит ее высказывать. Мы с Лаурой переглянулись.

– Почему у нас нет мальчиков? – спросила я, меняя тему разговора. – Во времена, когда люди с нолами жили вместе, они рождались.

– Не могу ответить на твой вопрос, Флавия. В моем мире мальчиков и девочек поровну, мальчиков рождается даже больше. Почему здесь иначе… – Игрр развел руками.

– Гнев богини! – вздохнула Виталия.

Игрр покосился на нее, но промолчал. В триклинии повисла тишина, и я поняла, что нам пора.

– Благодарю за ужин! Мне понравились твой массаж и угощение.

Я встала. Следом вскочила Лаура.

– Приходи еще! – улыбнулся Игрр…

– Он проговорился, хотя, думаю, не понял этого, – заметила Лаура уже в повозке. – Теперь мы знаем, чем занимаются «фармацевта» и почему возят так мало мужчин.

– Подозреваешь Игрра в пособничестве?

– Нет! – ответила наставница. – Для пособника он слишком искренен. Похоже, действительно влюблен. Ни один мужчина в Паксе не стал бы работать с утра до вечера, чтобы вернуть долг хозяйки. Игрр неопасен.

– Мы можем его использовать!

– Для чего? – удивилась Лаура.

– Он умен и много знает.

– Он тебе просто понравился, – улыбнулась наставница. – Игрр красив и делает великолепный массаж: я слышала, как ты стонала. Тебе, конечно, хочется видеть его чаще. Но не забывай, кто ты! Принцепсу не следует поддаваться чувствам.

«Виталия поддалась и не прогадала! – подумала я. – Теперь у нее есть мужчина, который заботится о ней. Он ласкает ее и кормит из рук. А у меня никого нет».

Подумав, я решила, что неправа. У меня есть Лаура, мудрая и преданная. С ней я в безопасности. Но Лауре не ляжешь на грудь, и она не покормит тебя из ложечки. Об этом даже смешно думать. Я вздохнула, но ничего не сказала…

Виталия, просто женщина. Окрыленная

– Ты говорил смело! – сказала я, когда мы остались вдвоем. – Флавия оценила.

– Умненькая девочка! – кивнул он. – Даже удивительно. В ее-то годы…

– Флавия – потомственный принцепс, их к должности готовят с детства. У нее замечательные советники. Одна Лаура чего стоит! Бывший трибун преторианской когорты, пропретор и проконсул, ныне – сенатор. Она дружила с матерью Флавии, и та, умирая, завещала ей дочь. Своих детей у Лауры нет, воспитанница ей – как родная. Они правят вместе.

– У Флавии реальная власть? – заинтересовался Игрр.

– Принцепс – первый среди сенаторов. Она открывает заседания и первой берет слово. Ставит свое предложение на голосование, и, если получит одобрение, противникам нечего противопоставить. Кроме того, Флавия еще и цензор. Если вычеркнет кого-то из списков сенаторов, это навсегда.

– Неслабо! – покачал головой Игрр.

– Зато сенаторы могут отрешить ее от власти. Сговорятся и проголосуют. Поэтому Флавии и Лауре приходится лавировать.

– Вот за это я и не люблю власть! – сказал Игрр. – Постоянно нужно к кому-то подлаживаться, кланяться, обещать. Я этого не умею.

«Очень даже умеешь! – подумала я. – Заставил Октавию продать контракт, двумя словами успокоил женщин у амфитеатра, мигом договорился с Помпонией…»

Поразмыслив, я решила Игрру этого не говорить.

– Почему ты ушла из претория? – спросил он.