Сама себе враг

— Он, видите ли, считает, что Буратино в его исполнении не нуждается в длинном носе! — желтое лицо главного пошло красными пятнами. — Очень смешно! — он укоризненно покачал головой в сторону виновника инцидента. — Дети приходят в театр, чтобы посмотреть на Буратино, а видят щекастого Людомирова.

Смешки стали более откровенными. Особенно на задних рядах. Молодым актерам нечего было делить в грядущей бойне — их шанс получить хотя бы мало-мальски значимую роль в «Гамлете» был абсолютно нулевым. Так что они веселились от души.

— Ганин вернулся, — шепнула Настя.

Они сидели у самой двери, чтобы не привлекать к себе внимание. Алена предусмотрительно представила, что будет с режиссером, если посреди разборок с актерами его взгляд натолкнется на журналистку. Ничего хорошего это не сулит, по крайней мере, журналистке, это уж точно.

— Но его не видно в зале, — Алена еще раз попыталась отыскать взглядом Илью, но безуспешно.

— Вот и я думаю, зачем он пришел… — многозначительно посетовала Настя.

— И, наконец, с какой стати вы устроили на сцене потасовку? — гневно вопросил главный. К этому моменту его лицо уже приобрело цвет расплавленного свинца.

— Ну, сбросил с меня парик, делов-то, — легкомысленно отозвался молоденький Птицын. — Я не обиделся.

— Разумеется, потому, что, в свою очередь, стянул с Людомирова шапку вместе с накладными кудрями. Что за несерьезность на сцене? Погоню всех к дьяволу!

— Мы больше не будем! — проблеяли виноватые, давясь от смеха. Серьезными угрозы режиссера быть не могли — кто еще согласится играть Буратино и Артемона в утреннем спектакле, на котором в лучшем случае в зале сидят полтора школьника и три усталые мамаши со своими сопливыми чадами.

— Поймите, важно не ЧТО играть, а КАК играть! — наставительно закончил главный и сел за стол, расположенный на сцене. — Что это?! — он возложил ладонь на череп, по мнению Алены, очень кстати покоящийся в центре стола. Если учитывать будущие склоки, отличная эмблема для спектакля.

— Я спрашиваю, что это?! — повысил голос главный и хмуро осмотрел собравшихся.

— Бедный Йорик, — донеслось с галерки. Скорее всего голос подал все тот же Людомиров.

— Шутники, — ухмыльнулся режиссер и, схватив череп за то место, откуда обычно начинает прогрессировать лысина, поднял его в воздух. — У нас тут не капустник. Еще раз повторится…

Взгляд его упал на стол, видимо, он собирался найти там соответствующую случаю угрозу, но, вместо того чтобы озвучить что-нибудь устрашающее, замер на секунду и медленно опустил череп обратно. В его руках появился листок бумаги.

Подробностей разгадки я не знаю,
Но, в общем, вероятно, это знак
Грозящих государству потрясений…

Он снова поднял глаза к залу:

— Кто это написал?!

— Судя по всему, Уильям Шекспир, — весело отозвался Людомиров.

— Спасибо большое, я знаю! — побагровел главный и, схватив злополучный листок, потряс им в воздухе. — Если вы думаете, что это смешно, то сильно переоцениваете свое чувство юмора. Выходка довольно глупа! Что тут у нас еще? — он снова взглянул на листок. — Что это значит — «ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА. ГАМЛЕТ»?

— А чьей рукой написано? — поинтересовался Журавлев — единственный, кто чувствовал себя уверенно. Исключая, разумеется, молодежный состав труппы.

— Можно подумать, что все мы тут графологи! — фыркнула Наталья Прощенко, актриса, которая планировала сыграть в постановке королеву-мать.

— Мы не графологи, — согласился с ней главный. — Тем более что текст вырезан из книги и приклеен. Но кто бы ни был наш шутник, пусть зарубит себе на носу: больше никаких выходок! — он снова оглядел зал и закончил довольно умиротворенно, видимо, не сомневался, что результат достигнут. — Было бы неразумно надеяться, что наш юморист еще и смелый парень, поэтому просто посоветуем ему больше не обращаться к теме «Гамлета». Ну а теперь давайте о главном. О том, зачем мы, собственно, здесь сегодня собрались…

В этот момент дверь в зал распахнулась. Не раскрылась, а именно распахнулась, словно ее из вестибюля пнули со всей силы ногой.