Сальватор. Том 2

Если будни выстраивались день за днем в прелестное ожерелье белых жемчужин, воскресенье роняло из своего рога изобилия им на головы венки из редчайших цветов.

У г-жи ван Слипер был в окрестностях Амстердама, неподалеку от живописной деревушки Гюизен, загородный дом, куда она вывозила по воскресеньям тех из своих воспитанниц, что оставались на выходные дни в пансионе.

Это был уютный домик, полный цветов и редких птиц, любовью к которым славятся голландцы.

Из окон открывался восхитительный вид на волнистую равнину, похожую на Северное море под порывами северного ветра.

Густая дубовая поросль выбивалась из-под земли и покачивала своими верхушками. Издали на этой бескрайней равнине они напоминали плавучие островки в изумрудном море. На югозападе сквозь легкую дымку светился разноцветными огнями, как огромный букет в вазе, сияющий Амстердам. На востоке виднелись Гиюзен, Бларикум и другие веселые деревушки, их главы утопали в тени деревьев, а подножия были залиты солнцем. На севере раскинулась цветущая долина, плавно сбегающая к Северному морю, где тысячи построек самых разных видов, размеров, форм и цветов отражались в спокойной водной глади, так что равнина справа от нее напоминала море, а море слева было похоже на равнину.

Это был настоящий голландский пейзаж, гармоничный, исполненный нежного очарования. Тщетно вы пытались бы заметить неподходящий цвет или услышать нестройный звук; должно быть, этот уголок земли был краем света. Мир кончался здесь и для наших влюбленных. Несомненно, в этой картине не хватало матери и сестры Жюстена, да и Мина чувствовала себя сиротой.

Впрочем, она уже получила письма от г-жи Корби, сестрицы Целесты и Сальватора. Послания матери и сестры Жюстена дышали счастьем. Мать успокоилась, сестра пошла на поправку.

Письмо от Сальватора было многообещающим. Речи быть не могло о том, чтобы огорчаться и не наслаждаться радостями, которыми их щедро дарило Провидение.

Все воскресные дни, которые они проводили вместе с воспитанницами в загородном доме г-жи ван Слипер, казались молодым людям настоящими праздниками. Они наслаждались ими с радостью новорожденных при виде света или со сладострастием птенцов, пробующих крылья.

На ферме, прилегавшей к загородному дому, находились коровы, козы и овцы. Молодые люди играли в пастуха и пастушку, гоняли скот на пастбище с простотой и грациозностью пастухов Феокрита и Вергилия.

Словом, их жизнь была наслаждением, нескончаемой эклогой, похожей на настоящие воскресные идиллии. Их сердца бились в унисон, исполняя любовный концерт первого майского дня, который называется «пасторальной симфонией».

Так прошло все лето. А зимой, если природа и не прибавляла поэзии в их очарованные души, они наслаждались гостеприимством г-жи ван Слипер.

Даже в непогоду они продолжали ездить за город. Дом крепко запирали, топили, и благодаря оранжерейным цветам им даже глубокой осенью казалось, что они переживают самые теплые и солнечные летние дни.

В первых числах января, в воскресенье, когда все воспитанницы, Жюстен, Мина и хозяйка пансиона проводили время за разговором в оранжерее, служившей гостиной в зимние дни, лакей доложил Жюстену, что два господина, прибывшие из Парижа от г-на Сальватора, просят их принять.

Жюстен и Мина вздрогнули.

Мы полагаем, что читатели уже догадались: двое вновь прибывших были генерал Лебастар де Премон и г-н Сарранти.

XIII. Сентиментальная симфония

Жюстен последовал за лакеем и, войдя в столовую, увидел двух высоких господ; один из них кутался в длинный плащ, другой с головы до ног завернулся в необъятный полонез.

При виде Жюстена господин в полонезе подошел и низко поклонился, потом опустил воротник своего дорожного плаща, открыв взглядам благородное лицо, несколько утомленное после нелегкого пути, но красивое и энергичное.

Это был генерал Лебастар де Премон.

Другой, тот, что был закутан в длинный плащ, издали почтительно кивнул, но с места не сдвинулся.

Учитель указал им на стулья и знаком пригласил садиться.

– Как, должно быть, доложил ваш слуга, я прибыл от господина Сальватора, – сообщил генерал.

– Как он поживает? – вскричал Жюстен. – Я вот уже больше месяца не получал от него вестей.

– Последний месяц у него было много хлопот, не говоря уж о политических делах, которым он должен был отдавать немало сил накануне выборов. Вы, конечно, уже знаете, что именно его терпению, уму, настойчивости я обязан жизнью своего друга Сарранти.

– Мы узнали эту счастливую весть вчера, – сказал Жюстен, – и я хотел бы отправиться в Париж, чтобы поздравить господина Сарранти.

– Это путешествие ни к чему не привело бы, – улыбнулся генерал. – Вы не застали бы его в Париже.

– Он в изгнании? – спросил Жюстен.

– Нет еще, – печально выговорил генерал, – но это, может быть, еще произойдет.. Пока же он в Голландии.

– Я непременно должен с ним увидеться, – поспешил сказать Жюстен.

– Далеко вам идти не придется, – доложил генерал, оборачиваясь к г-ну Сарранти и указывая на него. – Вот он!

Господин Сарранти и школьный учитель встали в едином порыве и дружески обнялись.