Сальватор

– Поскольку, – снова заговорил Сальватор, обращаясь к господину Жакалю, – после ареста господина Сарранти вы времени даром не теряли, я тоже использовал свое время с толком. И, предвидя все то, что сейчас происходит, я три месяца назад разработал план, который и собираюсь вам сообщить.

– Вы представить себе не можете, с каким интересом я вас послушаю, – сказал господин Жакаль.

Сальватор незаметно улыбнулся.

– Вы ведь знаете тюрьму «Консьержери» как свои пять пальцев, не так ли, мсье Жакаль? – продолжил он.

– Естественно, – ответил тот, удивляясь, как это ему могли задать такой простой вопрос.

– Если войти в нее через ворота между двумя башнями, то есть тем путем, каким обычно вводят и выводят заключенных, надо пройти через дворик и тогда, миновав пропускной пункт, окажешься в помещении тюремного смотрителя. Иными словами, в вестибюле тюрьмы.

– Точно так, – подтвердил господин Жакаль и кивнул головой.

– Посреди помещения тюремного смотрителя есть очаг, вокруг которого обычно собираются поболтать будочники, полицейские и жандармы. Напротив входной двери есть еще одна дверь, которая выходит в коридор, где расположены обычные камеры. Там нам делать нечего. Налево от входной двери, слева от очага, в комнате с каменным полом находится дверь с решеткой, которая ведет в отдельный коридор, где расположены камеры смертников.

Господин Жакаль снова подтвердил эти слова кивком головы: описание места давалось с большой точностью.

– Именно там должен сидеть господин Сарранти. Если его поместили туда не сразу после вынесения приговора, то уж по крайней мере за четыре или пять дней до казни.

– За три дня, – уточнил господин Жакаль.

– И именно там, не так ли, он будет находиться до самого часа казни?

Господин Жакаль снова утвердительно кивнул.

– Итак, с первым пунктом все ясно. Перейдем ко второму.

Он на секунду умолк.

– Видите, что такое случай, – снова заговорил Сальватор, – и сколько раз он, что бы ни говорили пессимисты, помог честным людям! Однажды, часов около четырех вечера, выйдя из Дворца правосудия, где я присутствовал на одном из последних заседаний суда по делу господина Сарранти, я спустился к реке и свернул в сторону одной из опор моста Сен-Мишель, где у меня обычно привязана лодка. Идя вдоль реки, я увидел расположенные выше уровня воды и ниже набережной Курантов четыре или пять отверстий, забранных решетками с двойными перекладинами. Я раньше никогда не обращал внимания на эти отверстия, считая, что это просто-напросто выходы канализации. Но в этот раз, находясь во власти нехорошего предчувствия в связи с вероятным вынесением смертного приговора господину Сарранти, я приблизился к отверстиям, вначале осмотрел их, а затем принялся изучать более детально. В результате этого осмотра я пришел к выводу, что открыть эти решетки не составляло особого труда. И что через них можно было проникнуть под набережную, а возможно, и под саму тюрьму. Но на какую глубину? Этого я знать не мог. В тот день я решил не заниматься больше этим вопросом. Но продолжал почему-то думать над этим всю ночь. На следующий день в восемь часов утра я был в «Консьержери». Должен вам сказать, что у меня там есть приятель. Сейчас вы убедитесь в том, как полезно всюду иметь друзей. Так вот, я отправился к нему. Мы с ним гуляли и разговаривали. За это время я пришел к убеждению, что одно из отверстий на берегу реки вело ко внутреннему дворику, где прогуливались заключенные. Главное было в том, чтобы узнать, как именно идет под землей этот канал, который должен был проходить неподалеку от камер смертников. «Ладно, – подумал я, – тут всего-то надо будет прорыть небольшой ход. А наши камнеломы из катакомб перед таким пустяком не отступят».

Пятеро или шестеро из слушавших Сальватора людей утвердительно кивнули.

Это были те самые камнеломы, о которых упомянул молодой человек в своем рассказе.

Сальватор продолжал: