Сальватор

– Ты бы до этого не додумался! – сказал Жан Торо, гордый тем, что эта мысль пришла ему в голову.

– Нет, конечно.

– Ну, как тебе нравится моя мысль?

– Она великолепна!

– Тогда давай отвяжем его хозяина, – сказал Жан Торо.

– Давай отвяжем, – ответил Туссен Лувертюр, во всем согласный со своим приятелем.

– Нет!

– Тогда не будем отвязывать его!

– Да нет же, отвязать надо!

– А, я тебя не понимаю, – сказал Туссен Лувертюр, сбиваясь на свое овернское наречие.

– А что тебе, черт возьми, не понятно?

– Да что делать-то?

– Для начала придержи-ка лошадь.

– Держу.

– Вот ты говоришь: «Давай отвяжем хозяина». Хорошо! Но если мы будем этим заниматься вместе, никто не будет держать лошадь.

– И то верно.

– А когда мы отвяжем хозяина, лошадь сможет убежать.

– Опять верно.

– Тогда мы отвязывать его не будем… Я отвяжу его сам, а ты в это время будешь держать коня.

– Понял! – сказал Туссен Лувертюр, хватая коня за удила.

Жан Торо подошел к иве, взял из дупла ключ и открыл дверь хижины. Затем, желая осмотреть ее, зажег фонарик.

Закончив все приготовления, он отвязал пленника и снял его с лошади, словно ребенок куклу.

– Теперь левое плечо вперед, марш! – сказал Жан Торо Туссену, занося графа в хижину.

Туссен не стал дожидаться повторения приказа и, прежде чем его приятель повернулся к нему спиной, вскочил на коня и помчался с такой скоростью, словно хотел завоевать первый приз Парижа на скачках.

Достигнув входной решетки замка, он увидел, что она заперта. Он уже приготовился перелезть через стену, но тут послышалось ворчание собаки и Брезил поставил обе передние лапы на стальную перекладину.

– Отлично! – сказал Туссен на своем овернском наречии, которое так не нравилось Жану Торо. – Если Роланд здесь, то, значит, и мсье Сальватор где-то неподалеку.

И действительно, вскоре он увидел вспышку света.

– А! – послышался чей-то голос. – Это ты, Туссен?

– Я, мсье Сальватор, я самый, – сказал Туссен с радостью. – Я привел вам лошадь.

– А ее хозяин?

– О, он в полной безопасности, поскольку находится в руках Жана Торо. Но в любом случае я сейчас же туда вернусь, будьте спокойны, мсье Сальватор! Четыре руки сохранят его в еще большей безопасности, чем две.

И, предоставив Сальватору возможность самому отвести лошадь на конюшню, Туссен, отдадим ему должное, ринулся назад с такой скоростью, что, если и не выиграл бы первое место на скачках, то вполне мог бы побороться за первое место в состязании ходоков.

Глава XXXVII Где господин де Вальженез находится в опасности, а Жан Торо испытывает страх

Давайте посмотрим, что происходит в хижине на берегу реки, пока там отсутствует Туссен.

Жан Торо, введя, или, точнее, втащив Лоредана де Вальженеза в комнату, уложил его на время, связанного, словно мумия, на стоявший посреди комнаты длинный стол из орехового дерева. Этот стол и находившаяся в некоем подобии алькова кровать являлись основными предметами меблировки.

Лежа на столе, скрюченный и неподвижный, господин де Вальженез очень напоминал труп, приготовленный к вскрытию в анатомическом театре.

– Не волнуйтесь, дворянчик, – сказал Жан Торо. – Сейчас я закрою дверь, найду подобающее вам место и дам вам немножечко свободы.

Говоря это, Жан Торо запер дверь и принялся подыскивать, как он сам выразился, достойное место для своего знатного пленника.

Господин де Вальженез не отвечал. Но Жан Торо не обращал ни малейшего внимания на его молчание, находя его вполне естественным.

И продолжал:

– Честное слово, молодой господин, – сказал он, пододвигая ногой грустно стоявший в уголке комнаты табурет со сломанной ножкой, – здесь не Тюильри, и придется вам довольствоваться тем, что есть.

Придвинув табурет к стене, он подложил под короткую ножку пробку, как обычно наращивают каблук башмака, чтобы удлинить ногу, и вернулся к по-прежнему неподвижно лежащему на столе пленнику.

Для начала он вынул у него изо рта кляп.

– Вот так! – сказал он. – Теперь вы сможете свободно дышать!

Но к огромному удивлению Жана Торо, граф не издал того громкого вздоха, который обычно вырывается у любого человека, который получает возможность свободно дышать или по крайней мере свободно говорить.

– Что случилось, дворянчик? – спросил плотник так нежно, как только мог.

Лоредан ничего не ответил.

– Мы обижены, да, господин граф? – продолжал Жан Торо, начиная развязывать ему руки.

Пленник упрямо продолжал хранить молчание.

– Хочешь притворяться мертвым – притворяйся, воля твоя, – продолжал Жан Торо, полностью освободив руки от веревок.

Руки графа безвольно свисли вдоль туловища.

– Так! А теперь я попрошу вас встать, монсеньор!

Господин де Вальженез не сделал ни малейшего движения.

– Ах, так! – сказал Жан Торо. – Уж не полагаете ли вы по случаю, что я буду водить вас на помочах, словно кормилица малого ребенка? Нет уж, спасибочки! Я уже достаточно поработал сегодня вечером.

Граф не подавал ни малейших признаков жизни.

Жан Торо остановился и посмотрел на пленника, продолжавшего неподвижно и молчаливо сидеть в тени.