Салтыков-Щедрин

Помню я Петрашевского дело,
Нас оно поразило, как гром,
Даже старцы ходили несмело,
Говорили негромко о нем.
Молодежь оно сильно пугнуло,
Поседели иные с тех пор,
И декабрьским террором пахнуло
На людей, переживших террор.

Террор выразился, в частности, в том, что Салтыкова-Щедрина, который всего-то написал две повести обличительного направления, выслали в Вятку, и не преуспевающим чиновником военного ведомства, а несчастным письмоводителем, составителем годовых отчетов. Ему приходилось обрабатывать, перерабатывать, перелопачивать десятки и сотни никому не нужных справок. Вятское хозяйство нашел он в полном запустении. И нужно было отправлять все это в Петербург на отчет и после этого еще выезжать с инспекцией в окрестности Вятки. Большую часть года, примерно восемь месяцев из двенадцати проводил он в этих бессмысленных и бесконечных разъездах. Кто бывал в Вятке, в Кирове, понимает, что этот город, мало изменившийся, представляет собою. Мне не хотелось бы его обижать, все-таки как-никак Евгений Шварц родом оттуда, да и Заболоцкий из Уржума неподалеку, как раз из того самого Уржума, который особенно лютой ненавистью ненавидел Салтыков-Щедрин за отвратительную дорогу, туда ведущую, дорогу, в которой обязательно уж какая-нибудь ось ломалась.

Все мы знаем, что главная проблема Никиты Белых – нынешнего вятского губернатора, заключается в вятских дорогах. Они очень точно совпадают с описаниями Салтыкова тех времен. Город стоит на холмах. Знаменитый собор тоже на холме. Подъезд к нему чрезвычайно затруднен. Город весь изрыт. Он весь пересечен какими-то огромными, неясного происхождения оврагами, почему в «Губернских очерках» и назван Крутоярском.