Салават-батыр

— Припоминаю, родимый, припоминаю, — не стал отрицать Пугачев и, словно разгадав подоплеку приезда купца-афериста, долгие годы мечтавшего вернуть себе старый долг, наобум брякнул: — Кажись, я тебе ишо задолжал за твой овес… Так, видно, суждено было ноне расплатиться…

Тот несказанно обрадовался и быстро уверил себя в том, что перед ним истинный царь.

Приезд этого человека стал для Пугачева настоящим событием. Пускай только кто-нибудь посмеет усомниться в том, что он точной государь!

— Господь Бог ниспослал мне великую радость, — сказал он. — Сей купец мне ту радость принес вместе с приветом да подарками от самого Павла Петровича, от сыночка моего единственного. Добрый знак перед походом на Осу…

Пугачев вызвал к себе дежурного казака Якима и велел ему сообщить всем последнюю новость. После этого он собрался с приближенными отведать привезенных гостинцев — напитков да яств. Даже во время пирушки, захмелев, он продолжал донимать Долгополова разными вопросами. Выведав, что тот собирается в скором времени уехать, Пугачев уперся.

— Не пущу. Даже не думай, никуда я тебя не отпущу! При мне останешься!

— Ваше величество, сын ваш, Павел Петрович, просили меня не задерживаться.

— Все равно не пущу. А откажешься служить мне, мне — великому ампиратору Петру Федоровичу, не зарадуешься, — пригрозил Пугачев.

— Так чего мне тут делать?

— Ты с ружьицем обращаться умеешь?

— И в руки не брал ни разу, — ответил Долгополов.

— Ну тады будешь казакам моим пособлять за обозными лошадьми присматривать.

Никак не ожидавший этого Долгополов уже раскаивался в том, что связался с самозванцем.

— Ваше величество, я ведь купец, — робко напомнил он. — Я к казацкому делу непривычный.

— Мало ли что непривычный, научишься. Чай, не боги горшки обжигают, — усмехнулся Пугачев и, немного помолчав, пригрозил: — И заруби себе на носу: станешь кому про меня небылицы всякие сказывать, худо тебе будет.

— Понял, Ваше величество.

— Нет, чую я, что ты так и не усек до конца. Вот покажу тебе кой-чего, можа, и перестанешь мне перечить, — сказал Пугачев и повел Долгополова туда, где висели казненные по его приказу люди. — Погляди, как у нас наказывают, кто меня ни в грош не ставит!

При виде покачивающихся на виселицах мертвецов у купца душа ушла в пятки.

— Ваше величество, я все понял, — простонал он. — Исполню все, что ни пожелаете…

— То-то же! А таперича ступай на обозных лошадей поглядеть.

— Слушаюсь, Ваше величество, слушаюсь…

Купец, ни живой ни мертвый, поплелся к загону. Он еще долго не мог прийти в себя после увиденного и пережитого.

На другой день, когда войско Пугачева шествовало по направлению к Осе, с Долгополовым поравнялся Перфильев.

— Скажи-ка, Ефстафий Митрофаныч, как на духу, тебя и впрямь сам наследник отрядил?

— Именно так и было. Их высочество Павел Петрович приказали мне подарки доставить и назад в Питер возвращаться. Они, поди, дожидаются меня сейчас с нетерпением, — чуть не заплакал купец.

— Брешешь, ой, брешешь! — хитро улыбнувшись, ответил ему тот и расхохотался.

— Клянусь, не вру!

— Не отпирайся, знамо дело, наплел, — сказал Перфильев, не переставая смеяться. — Не мог тебя Павел Петрович сюда послать. Может, тебя кто другой от имени царевича подослал, а? Ты правду сказывай, не таись.

— Да не таюсь я. Мне его высочество самолично приказали родителя ихнего разыскать.

— Ну лады, так и быть. Раз уж ты упираешься, раскрою тебе одну тайну, — проговорил вполголоса Перфильев и с опаской огляделся по сторонам. — Меня ведь самого сюды граф Григорий Григорьич Орлов послал. Наказал мне яицких казаков подбить Петра Федоровича схватить и генералу Рейнсдорпу сдать. Он мне еще сто пятьдесят рубликов дал, чтобы я государя в Питер доставил. Но ничего дурного я батюшке нашему не учинил, боже упаси. Наоборот, я выложил все про задумку графа начистоту и верно служить обещался. Вот я и думаю, что от имени Павла Петровича тебя сюда кто другой подослать мог. Так ведь, признавайся?

— Нет, родименький, не так. Павел Петрович просили меня разузнать, как их батюшка Петр Федорович поживает, — упорно настаивал на своем Долгополов.

— Не ве-рю…

Купец, готовый расплакаться, продолжал божиться и креститься. Перфильев только посмеивался, теребя усы, и мотал головой.

Отчаявшись, тот взмолился:

— Афанасий Петрович, не погубите. Исполните мою просьбу. Вы, я вижу, имеете на государя влияние. Похлопочите перед Петром Федоровичем, пускай отпустит меня. А уж я в долгу не останусь. Ежели отпустит, обещаюсь несколько возов с оружием да порохом доставить. Окромя всего прочего, слово даю привезти в Казань самого наследника Павла Петровича…

XIX

При подходе к Осинской крепости авангард Салавата Юлаева нагнал высланный ему вслед отряд Ивана Белобородова.

— Что нового? — поинтересовался Салават.

— Дядька Канзафар привез в ставку купца Долгополова.

— Да я их еще до того видал, — махнул рукой Салават. — Как ты думаешь, это правда, что Долгополова сам Павел Петрович послал? Или вранье?

Белобородов ответил не сразу.