Сакура и дуб (сборник)

Высшее образование в Японии стоит дорого. И хотя цена его продолжает расти, тяга к университетскому диплому не ослабевает. Ведь это – единственный канал социальной мобильности, единственный шанс подняться вверх по общественной лестнице.

Люди одного возраста, ровесники, знающие друг друга со студенческой скамьи, по существу, поднимаются по ступеням своей карьеры плечом к плечу. Узнав, когда и какое учебное заведение человек кончал, где он работает, японец легко определяет и его нынешнее служебное положение, и его зарплату, и его перспективы.

В крупных частных корпорациях и государственных учреждениях часто создаются клубы одногодков, то есть людей, принятых на работу одновременно. Все они ревниво следят за «равнением в шеренге». Выдвижение одних дает основание другим претендовать на то же самое. Возможности для этого, однако, сужаются с каждой ступенью. И как только кто-то из данного поколения получает ранг заместителя министра или члена совета директоров, всем его ровесникам по неписаной традиции надлежит подавать в отставку. Как правило, это происходит в возрасте 55 лет. Но отставка высокопоставленных сотрудников чаще всего означает не уход на покой, а «сошествие с небес» или «парашютирование» на другую должность.

Государственные служащие «парашютируются» в частные корпорации, связанные по роду своей деятельности с данным министерством. Такая практика укрепляет узы между правительственным аппаратом и деловым миром. Ведущие фирмы стремятся заинтересовать чиновников, с которыми они имеют дело, перспективой получения теплых местечек на склоне лет. (Обычно это посты консультантов с большими окладами и с необременительными обязанностями «поддерживать контакт» с бывшими коллегами в министерстве.) Частные компании направляют своих отставников в дочерние фирмы, причем обе стороны видят в этом выгоду для себя.

Японцы не случайно стремятся чуть ли не до конца дней поддерживать связи со своими бывшими одноклассниками по школе или вузу. По воскресным дням в ресторанах красуются объявления инициативных групп о банкетах соучеников такого-то выпуска.

Бывших однокурсников объединяет отнюдь не только воспоминание о студенческих временах. Даже те из них, которые, по японским представлениям, начали карьеру наиболее удачливо, то есть попали в «перворазрядные» министерства, заинтересованы общаться со своими сверстниками в частных корпорациях и в парламенте, по возможности оказывать им услуги. Ведь государственная служба ценится не только сама по себе, но и как удобный трамплин для прыжка («парашютирования») на командные высоты в деловом и политическом мире.

Личные отношения, основанные на личном знакомстве, играют у японцев не менее важную роль, чем официальные связи. Если чиновнику из министерства финансов нужно решить какой-то вопрос в министерстве иностранных дел, он перво-наперво обратится в чужом ведомстве к кому-то из своих знакомых (пусть даже вовсе не имеющему отношения к подобным проблемам), чтобы через него быть представленным нужному лицу. Такая личная рекомендация служит своего рода привязкой к уже существующим отношениям.

«Эскалаторная» система продвижения по старшинству практически исключает возможности для какой-то головокружительной карьеры. Так что каждое поколение бывших одноклассников достигает ведущих постов в государственном аппарате, деловом мире или политической жизни примерно в одно и то же время, имея за плечами 25–30 лет личного знакомства и связей. Здесь, видимо, коренится одна из причин взаимного доверия и тесного взаимодействия трех полюсов японской элиты – чиновников, дельцов и политиков.

Соотношение этих трех сил иногда сравнивают с японской игрой в камень, ножницы и бумагу. Каждый ее участник одновременно с другими выбрасывает вперед правую руку: или сжатую в кулак (что символизирует камень), или с двумя вытянутыми пальцами (ножницы), или с распрямленной ладонью (бумага). Считается, что бумага сильнее камня, который она может обернуть. Камень сильнее ножниц, которые он может сломать. Ножницы сильнее бумаги, которую они могут разрезать. Стало быть, любой из трех предметов способен одерживать верх в зависимости от сочетания, в каком он окажется.

При всех противоречиях, неизбежно возникающих в Японии между тремя полюсами власти – чиновниками, дельцами и политиками, – они находят способы «ублажать» друг друга и потому взаимодействуют как пружины некоего единого механизма. По выражению историка Титоси Янага, японская политика – это спектакль, который сообща ставят дельцы, политики и чиновники. Большой бизнес дает сюжет пьесы и деньги на ее постановку. Партия парламентского большинства разрабатывает сценарий и подбирает актеров. Государственному аппарату остается роль режиссера-постановщика и администратора.