Сакрамента

— А почему бы и нет? Разве я не начальник каравана? А раз так, значит, я более, чем кто-либо другой, должен заботиться о его безопасности.

— Неужели вы пойдете туда?

— Сию же минуту.

— Подумайте о том, какой опасности вы себя подвергаете!

— Опасность гораздо меньше, чем вы предполагаете, друг мой. Люди, находящиеся там, по причинам мне неизвестным, которые я, однако, вскоре выясню, не прячутся. В противном случае они не позволили бы нам так легко обнаружить их сторожевой огонь. Вполне возможно, что они даже и не охраняют свой лагерь, и тогда я смогу незаметно подойти к ним совсем близко.

— На мой взгляд, вы затеяли слишком рискованное дело, но коль скоро иначе поступить нельзя, позвольте мне отправиться вместе с вами.

— Ну, нет! Чтобы осуществить то, что я задумал, необходимо досконально знать все хитрости и уловки краснокожих. Если вы отправитесь со мной, то не только не поможете мне, но, скорее, повредите. Хрустнут ветка или сухие листья у вас под ногой, и нас тотчас обнаружат… Нет, нет, позвольте мне, пожалуйста, идти одному!.. Вы ничем не поможете мне… Кроме того, кто же заменит меня здесь, в лагере, если вы отправитесь со мной? Ваше присутствие здесь безусловно необходимо, и поэтому останьтесь, умоляю вас.

— Хорошо, я останусь, раз вы того требуете, но предупреждаю вас: если к рассвету вы не вернетесь в лагерь, я непременно отправлюсь на ваши поиски.

— Хорошо, дорогой дон Мигуэль, я согласен. Ну, а до той поры обещайте мне не покидать лагерь ни на минуту, и не позволяйте никому выходить за его пределы.

— Я в точности исполню ваше приказание, друг мой.

— Прощайте или, лучше сказать, до скорого свидания. Не знаю почему, но какое-то тайное предчувствие говорит мне, что я принесу вам хорошие вести.

— Дай Бог! Постарайтесь только как можно скорее вернуться назад… Вы же понимаете, как будем мы беспокоиться.

Молодые люди пожали друг другу руки. Дон Луис вскинул на плечо ружье и, выбравшись из укрепленного лагеря, через минуту скрылся в высокой траве.

Оказавшись за пределами лагеря, француз прежде всего тщательно проверил свое оружие, чтобы лишний раз убедиться в его полной исправности, а потом, окинув проницательным взором утонувшие во мраке окрестности, смело двинулся вперед.

Луи Морэн был старый лесной бродяга, он провел в пустыне целых десять лет и отлично знал все повадки индейцев. К тому же свободно говорил на многих индейских наречиях и, кроме того, пользовался широкой известностью среди команчей и апачей, с которыми ему нередко случалось сражаться. Предпринятая сейчас авантюра таила в себе серьезную опасность для человека, недостаточно знакомого с жизнью в пустыне; для него же это была, пожалуй, скорее забава, и он ни на минуту не задумывался о ее последствиях. Он слишком хорошо умел ходить по саванне и мог быть уверенным, что благополучно доберется до вражеского лагеря. Он прибег в данном случае к индейскому способу, т. е. шел в обход, делая громадный крюк, с тем, чтобы подойти к лагерю с диаметрально противоположной стороны. У француза, надо заметить, были довольно-таки серьезные причины для беспокойства: продолжался так называемый сезон великих охот, когда различные индейские племена покидают свои селения и рассеиваются по пустыне, где при встрече с враждебными племенами затевают кровавые побоища. Отправляясь теперь на разведку, он в душе опасался, как бы неизвестные путешественники не оказались его смертельными врагами, способными объединиться с воинами из союзных племен, чтобы сообща обрушиться на их общего врага — бледнолицых путешественников. Такое происходило не раз и прежде, и Луи Морэну были известны несколько подобных случаев. Вот почему он решил лично отправиться на разведку и, если возможно, избавить от этой ужасной беды своих спутников.

Он шел около часа быстрым спортивным шагом, привычным для людей, много походившим по пустыне, и, наконец, достиг подножия довольно крутой возвышенности, на вершине которой сквозь деревья виднелся тот самый сторожевой огонь, который он заметил из лагеря.

Здесь француз на минуту остановился, а потом опустился на землю и пополз, как змея, в высокой траве, останавливаясь по временам, чтобы прислушаться и осмотреться по сторонам. Однако вокруг по-прежнему стояла мертвая тишина.

Через полчаса охотник с осторожностью, возраставшей по мере приближения к лагерю, достиг, наконец, такой точки, откуда лагерь был виден как на ладони.

Француз слегка раздвинул ветви, укрылся в середине густого куста и стал наблюдать.

Он не ошибся. Это действительно был отблеск сторожевого костра в индейском лагере.

Около двухсот воинов-команчей, отличительными знаками которых было орлиное перо, красовавшееся у них на голове, чуть выше левого уха, спали, закутавшись в плащи из бизоньих шкур, на земле рядом с лошадьми, привязанными к кольям.

Тут же на деревьях висели несколько лосиных туш, наполовину съеденных.

Перед костром, зажженном в самом центре лагеря, сидели начальники, с важным видом курившие трубки.