Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

Это выступление было одним из самых страшных на Съезде, наравне с выступлениями, рассказывающими о бедствиях Узбекистана и вымирающих северных народов, о бедствиях зон радиационного поражения от Чернобыльской аварии, об отравлении воздуха и воды в центрах большой химии и металлургии. В области экологии положение в нашей стране трагично. Эта беда в значительной мере связана с эгоизмом и безнаказанностью гигантских сверхмонополий – ведомств так же, как и другие трудности нашей жизни.

* * *

31 мая во время перерыва (заседаний Съезда) ко мне подошли несколько военных. Они сказали, что многие обеспокоены моим канадским интервью, в котором я утверждал, что в Афганистане советские вертолеты расстреливали оказавшихся в окружении советских солдат, чтобы те не попали в плен. Если бы такие факты имели место, о них знала бы вся армия. Но они служили в Афганистане и никогда ничего подобного не слышали. Они убеждены, что я был введен в заблуждение. “Мы хотим предупредить вас, что вскоре хотят потребовать публичного обсуждения и осуждения на Съезде вашего заявления”. Я сказал, что моя позиция вполне ясная – я готов ее обсуждать с кем угодно и в любой форме…

На заседании Съезда 2 июня выступил участник афганской войны, секретарь ЛКСМ г. Черкассы Сергей Червонопиский, против меня было выдвинуто обвинение в клевете в связи с публикацией в канадской газете. Червонопиский – инвалид афганской войны (он лишился обеих ног). Значительная часть его выступления была посвящена материальным и моральным проблемам ветеранов афганской войны, действительно очень серьезным. Но далее он упомянул “политиканов из Грузии и Прибалтики, которые сами уже давно занимаются тем, что готовят свои штурмовые отряды”, вспомнил “злобные издевательства лихих ребят из передачи “Взгляд” и безответственные заявления депутата Сахарова”. Он зачитал обращение воинов-десантников по поводу моего интервью и присоединился к нему. Кончил он словами: «Три слова, за которые, я считаю, всем миром нам надо бороться, я сегодня назову: это – “Держава, Родина, Коммунизм”». (В бюллетене написано: “Аплодисменты. Все встают”. Что касается меня, то я не стал бы соединять эти три слова. “Люблю отчизну я, но странною любовью”, – писал Лермонтов. Мне кажется, что соединение слов “Держава” и “Коммунизм” неприемлемо также и для убежденного коммуниста.) В момент, когда Червонопиский кончал свое выступление, я уже пробрался к трибуне, чтобы ему возразить. Уже первые мои слова вызвали, как деликатно написано в бюллетене, шум в зале. Сказал же я:

“Я меньше всего желал оскорбить Советскую армию. Я глубоко уважаю Советскую армию, советского солдата, который защитил нашу Родину в Великой отечественной войне. Но когда речь идет об афганской войне, то я опять же не оскорбляю того солдата, который проливал там кровь и героически выполнял приказ. Не об этом идет речь. Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной. (Крики возмущения в зале, шум, захлопывания). – Преступной авантюрой, предпринятой неизвестно кем! Неизвестно кто несет ответственность за это огромное преступление нашей родины.