Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

Но вернемся к событиям конца 1973 г. Итак, 6 октября 1973 г. внезапная атака арабских соседей Израиля показала, как начинаются войны, продемонстрировала некомпетентность американских и израильских стратегов. А если даже евреи так бездарно просчитались в праздник Йом-Кипур, то можно ли рассчитывать на бдительность «гнилого Запада», особенно в дни веселого Рождества?

Все это сложилось с сообщениями о «нехватке горючего даже для частей НАТО в Европе». В результате я написал статью «Третья мировая война на Новый год» – о возможном «броске до Ла-Манша» накануне нового 1974 г., об угрозе «финляндизации Европы» и расширении социалистического лагеря до Атлантического океана.

* * *

Первый вариант друзья жестоко раскритиковали. Переделал с учетом замечаний и предложений. Учел публиковавшиеся в СССР данные о диспаритете обычных вооруженных сил ОВД (Организация Варшавского договора) и НАТО: в Центральной Европе у нас в два раза больше танков, самолетов, артиллерии. Отметил преимущества неожиданной атаки, когда обороняющаяся сторона будет вынуждена, если решится на это, применять тактическое ядерное оружие уже на своей территории, с колоссальным ущербом для своего населения. Да и хватит ли у них времени для развертывания этих тактических ядерных сил, если с применением обычных вооружений дело может быть сделано за несколько дней? При этом эскалация «локального» конфликта в Европе до применения стратегических ядерных арсеналов исключена по причине того самого «равновесия страха», «гарантированного взаимного уничтожения».

Еще более подчеркнул уникальность исторического момента – нефтяной кризис Запада с нехваткой горючего даже для армий НАТО (дал ссылки на эти публикации в советских СМИ). Получилось логично. Подписал «В. Голованов. Москва». Затем опять машинка – «оружие пролетариата», – и в декабре статья была заброшена в Самиздат. Принес я ее Андрею Дмитриевичу с Еленой Георгиевной. Они в это время были в больнице Академии наук. Туда я и пришел. Прочитав, Сахаров сказал, что не верит в возможность такого самоубийственного безумия, но если есть хотя бы один шанс из ста, что такое может случиться, то это очень страшно. Он добавил: «Брежнев очень серый, чтобы предпринять столь решительное действие». На это я возразил (письменно, конечно; А. Д. и Е. Г. говорили вслух, отбирая максимально нейтральные слова), что именно по причине «серости» Брежнев, возможно, не контролирует ситуацию и его могут поставить перед фактом. Не исключено, что так и сделали в 1968 г., когда армия вторглась в Чехословакию.

Статью они себе оставили, сказали, что есть кому передать. О дальнейшей ее судьбе я почти ничего не знаю. Однако по некоторым публикациям в советской прессе конца декабря 1973 г. можно было заключить, что статья за рубежом замечена. Например, газеты, конечно в насмешливом тоне, сообщили, что командующий силами НАТО в Европе заявил, что горючего у них более чем достаточно, и даже продемонстрировал это, совершив на вертолете дальний, по соседствующим европейским странам, инспекционный облет воинских частей НАТО. А «наступательные» публикации в «Красной звезде» к концу декабря постепенно сошли на нет.

Идея, что СССР мог сознательно начать «большую войну», относилась, по всей видимости, к разряду «безумных». Но ведь и локальный конфликт мог «перерасти». Крайнее перенапряжение сил, «перегрев реактора», отсутствие должной «защиты от дурака» (вспомним Чернобыль) привели к сильной нестабильности всей системы. Бешеная гонка вооружений, ставший самоцелью процесс подготовки к большой войне угрожали всеобщей ядерной катастрофой. (Как раз в эти годы началось развертывание мобильных ракетных комплексов «Пионер» средней дальности с разделяющимися термоядерными боеголовками, SS-20 – «гроза Европы», что многократно увеличило риск возникновения термоядерной войны, – см. об этом в главе о письме Сахарова Сиднею Дреллу 1983 г.). Сахаров хорошо понимал это положение вещей.

Понимал он и ту совершенно нетривиальную вещь, что путь к реальному смягчению международной напряженности – это защита индивидуальных прав человека, спасение конкретных людей – узников совести. Черед два года он с предельной наглядностью выразит эту мысль в его Нобелевской лекции.

«Дневник» Кузнецова, вызовы Елены Боннэр в КГБ и следователь Сыщиков, больница АН СССР и «Сахаров о себе»

Сахаров:

«В сентябре Люся сделала письменное заявление (переданное западным корреспондентам), в котором она принимала на себя ответственность за передачу на Запад “Дневника” Эдуарда Кузнецова. Она действительно передала эту рукопись. Кратко расскажу связанную с этим историю, в той мере, в которой это сейчас допустимо.