Сайлент

Младшему больше нравится имя Саня, легче выговаривать.

Когда я познакомился с этой семейкой, подумал, что меня просто перевели в другое отделение психбольницы – в отделение для буйных. У тихо помешанных и олигофренов мне нравилось больше. А те ребята, кого порвал Гришка, были не сумасшедшие, их подобрали, как и меня, на улице, они пережидали в больнице холода. Просто им стало скучно, они бродили по всей психбольнице, нашли нас с Гришкой, и начали издеваться над «психами», разгоняя скуку.

Мы боялись их, никак не защищались, поэтому ребята избивали нас каждый день, заставляли вылизывать себе всякие части тела. Пока в мою дурную голову не пришла идея поломать им ноги.

Почему мы всех боялись, я не помнил.

Мама меня предупредила, чтобы я не делал больно своим сестрам и братику, а то сильно накажет меня. Вообще, чтобы не обижал их, мне нужно было с ними только играться, следить, чтобы не хулиганили и не потерялись во время прогулки.

Был у меня ещё один брат, двенадцати лет. Даже по сравнению со мной он выглядел странно, всегда одевался в чёрные кожаные штаны, со множеством блестящих заклёпок, такую же куртку, под ней виднелась чёрная майка с белым черепом, на голове – ирокез. Миловидное лицо, как у девочки меня не обмануло, этот мальчик показался мне опасным. Он почти всегда сидел перед компьютерным столиком, положив на него ноги в здоровенных ботинках с высокими голенищами, и разбирался со своим телефоном, или играл в компьютерные игры.

Сейчас он стоял на крыльце, прислонившись к косяку, и смотрел на нас свысока.

Дети его не замечали, как и он их. Когда впервые увидел меня, скользнул взглядом и снова уткнулся в свой телефон. Сейчас стоял на крыльце, потому что, что-то заказал маме, ждал новый девайс.

Дети, бросив меня, поспешили домой, мама пошла за ними, кивнув мне, чтобы я нёс сумки следом. Сумок набралось немало, все руки были заняты, но мне не тяжело, я готов был каждый день носить покупки, мне здесь нравится...

Дверь захлопнулась перед моим носом. Это Валька, который брат, открыл дверь, пропуская детей с мамой, и захлопнул передо мной. Я остался стоять на крыльце, не зная, что делать.

Поставить сумки на пол не решался, открыть дверь не мог.

На такие невинные шутки я не обижался, да и не знал, что такое обида. Если над тобой шутят, значит, любят, обращают внимание.

В этом доме мне нравилось, мама обо мне заботилась, сейчас я был неплохо одет: в синие новые джинсы, тёплую рубашку с длинным рукавом, спортивную шапочку, кроссовки.

На улице март, мне тепло, комфортно, солнышко светит, снег тает на пригретых местах обширного двора. От куртки я сам отказался, неудобно в ней, сковывает движения.

Постояв, я придумал способ: взялся зубами за ручку двери и потянул на себя, не заметив, что на никелированной ручке остались глубокие следы от зубов.

Семья у нас большая, едят много, но мама любила выбирать покупки сама, ездить по магазинам, а не заказывать по доставке. Тем более, дети тоже любили посещать огромные супермаркеты с развлекательными центрами.

Оставив их играть в детском уголке, мы с мамой обходили продовольственные и промышленные отделы, постепенно нагружая меня сумками и сумочками. Скоро я оказывался увешанный ими, как верблюд поклажей. Меня это не утомляло, я был счастлив угодить маме, постоянно улыбался всем встречным.

- Что это он у вас всё время улыбается? – как-то спросила одна знакомая, с которой мама разговорилась, а я стоял рядом, увешанный сумками и приветливо улыбался.

- Он у вас нормальный? Где вы такого мальчика взяли?

Мама посмотрела на мою ласковую улыбку и сказала:

- Сайл, рассердись!

Я вздыбил шерсть на загривке и обнажил клыки, тихонько зарычав. Клыки у меня хорошие, белые и острые.

- Пусть лучше улыбается! – вздрогнув, быстро проговорила знакомая мамы.

Дома я никогда не сержусь, пусть даже дети таскают меня за уши, усы и хвост.

Я занёс покупки на кухню, и, когда мама меня отпустила, поднялся в нашу с ребятами комнату, сел за свой стол, открыл любимую книжку с картинками, стал читать стишки. Все думают, что я просто разглядываю картинки, не предполагая, что ребёнок из психушки умеет читать. Я сам не знал, где этому научился, просто думал, что читать умеют все люди, если книжки пишут.

- Сай, Сай, давай играть! – пристали ко мне сёстры, и потащили на ковёр. Здесь они втроём, вместе с братиком, напали на меня, вопя от восторга.

- Опять ты не переоделся! – услышал я сердитый голос мамы. – Сайл, ты уже большой мальчик, должен понимать, что для улицы и дома есть разная одежда! Мне уже Настасья Филипповна жаловалась на тебя! Ты даже обувь не снял! Мне что, наказывать тебя?! – я стоял, радостно глядя на маму, и улыбался.

- Мама! – с восторгом сказал я.

- Не подлизывайся! – улыбнулась в ответ мама, - Переодевайся! Вот, я купила тебе сегодня новые шорты, с ремешком. Надеюсь, они не спадут с тебя? Или эти разбойники сумеют расстегнуть на тебе ремень? Не поддавайся им, а то опять голым оставят.