Сага Смерти: Мгла

Островок быстро уменьшался — оставаться здесь нельзя. Глубоко вздохнув, я вонзил пальцы в комок сросшихся артефактов. Они вспыхнули, руку обожгло, словно я схватился за куст крапивы, гриб на ладони вновь шевельнулся, бородавка мигнула, как маленькая лампочка. Густая холодная масса улиток, напоминающая плоть моллюска, пискнула, разрываясь. Оторвав примерно треть, я поднес его к другой руке.

Между грибом и улитками что-то происходило — артефакты испугались и пытались отстраниться друг от друга. Шляпка гриба поползла по ладони, я словно пытался соединить два магнита. А еще они начали нагреваться. Гроздь улиток замерцала алым, повисшее в воздухе напряжение усилилось.

Я вздрогнул, кое-что осознав.

Не знаю, что произойдет между артефактами, когда они соединятся, — но мне и не нужно это знать! Я это просто чувствую, потому что на самом деле я спец по артефактам, я интуитивно ощущаю их действие и то, каким оно будет, если соединять разные артефакты в сборки, это почти мистический дар, он в Зоне есть не у многих — у Доктора, Лесника, Манкевича… и у меня.

Кто я?

С этой мыслью я столкнул артефакты, уже понимая, что выйдет в итоге. Ведь созданный зыбью артефакт-гриб — это усилитель! Он во множество раз — в десятки, сотни, а иногда и в тысячи — усиливает воздействие остальных артефактов и аномалий.

Они слиплись, бородавка полыхнула огнем, ком в моих руках задрожал, но прежде чем воздействие улиток усилилось, я швырнул сборку в сторону, откуда ползли тени. Она пролетела по длинной дуге, высветила очертания уродливой жирной фигуры, отблески скользнули по стволам и земле. Тени дрогнули — Мгла отшатнулась от меня.

Еще несколько мгновений я оторопело смотрел в ту сторону, где разглядел массивную фигуру, затем пригнулся и побежал в противоположном направлении.

А сзади полыхнул ядовито-кислотный взрыв.

Вспышка аномальной энергии лизнула стволы. Будто зелено-бурая звезда загорелась и погасла между деревьями. Густые черные тени стволов протянулись во все стороны. На бегу я оглянулся. По лесу ковыляла жирная кривоногая фигура, похожая на человеческую, с моршинистой безволосой башкой, сидящей прямо на покатых плечах, отвисшими грудями и толстыми, как бревна, бедрами. Понятно, почему она не могла догнать отряд. Эти самки годами сидят на одном месте, как муравьиные матки, питаются энергией возникающих вокруг аномалий и отпугивают врагов своим излучением, страхом…

Чернобыль.

Холм.

Старая водокачка.

Волна катящегося на нас ужаса… И мы с напарником, со всех ног бегущие прочь.[2]

Нет, я так и не понял, кто я, — но теперь был гораздо ближе к тому, чтобы наконец вспомнить.

Сборка, ударившись о самку-мутанта, полыхнула кислотным светом и лопнула, залив волосатое жирное тело пузырящейся слизью. Самка остановилась, качнувшись, упала на колени. Нарастающая волна страха покатилась во все стороны, и теперь я понял: излучение — просто защитная реакция. Самка этого вида сама боится, панически боится чужих и транслирует им свой ужас. Это действенная защита — но почти вся ее жизнь проходит в кошмаре.

Расползшиеся слизью улитки проедали жирное тело, кожа слезала лоскутами. Мутант тяжело завалился на бок, уперся в землю короткими ручками и снова встал на колени. Скрюченными пальцами самка стала счищать с волосатого тела слизь.

Волна страха катилась от нее по лесу, и я побежал.

Постанывая от ужаса, я перескочил через вонзенную в земляной горб секиру Хохолка и лишь тогда понял, что это не горб, а лежащий на спине Аслан, вбитый ударом в валежник. Дождь лил вовсю. На мокрых стволах замерцали отблески слизистого пузыря. На моих глазах тот уменьшался: самка набиралась сил, высасывая энергию аномалий.

Сбоку из теней выбрел Анчар. Он шел, неловко согнувшись, шаря перед собой одной рукой, другую прижимая к ране на животе — что-то сизое, пузырящееся вывалилось оттуда и качалось при каждом шаге. Не замечая меня, Командор скрылся в тумане между деревьев. Я поскользнулся на мокрой земле, но устоял и наконец выскочил из леса.

Впереди на четвереньках полз Хохолок, на спине лежала Катя, ноги свисали с одной стороны, голова с другой. Рядом, покачиваясь, шли Болотник и мой напарник. Увидев широкую спину последнего, я вздрогнул, имя этого человека встало в голове огромными буквами: НИКИТА. Его зовут Никита, а не Алекс, и еще у него есть кличка… Нет, пока не вспомнить, как и свою.

Дождь не утихал, струйки воды бежали по лицу, земля превратилась в грязь. Я нагнал их, когда Хохолок, сбросив Катю, встал на колени. Не оборачиваясь, наемник вскинул руку, схватил меня за ногу и чуть не опрокинул.

— А, это ты! — рыкнул он. — Живой…

Никита подхватил Катю под мышки, приподнял.

— Что там, Марат? — сипло спросил он.

— Она умирает, — ответил я. — А может, и нет. Но все равно она очень боится смерти и…