Сага о Тимофееве

– По-моему, гораздо проще сесть на ретромотив и сделать дедушке Кощею ручкой, – ворчал Тимофеев, привычно воюя с чемоданом.

– Не проще, – отвечала Вика. – Вы забыли, что наш финиш состоялся в седьмом веке нашей эры. Но пока мы здесь – мы в меловом периоде мезозоя. Никакая темпоральная техника не может финишировать в одной эпохе, а возвращаться из другой. Она попросту развалится! И это тоже одна из уловок Кощея…

Тимофеев похолодел и даже остановился. Он вдруг вспомнил, как они с Фоминым сидели верхом на ретромотиве и довольно-таки беспечно ждали, когда тарбозавр отыщет их в тумане.

– Виктор, ты чего? – на ходу обернулся Фомин.

– Ничего, – пробормотал Тимофеев. – Пятки вдруг зачесались.

Они бежали по Калинову мосту, спотыкаясь о мокрые сучья, оскальзываясь и бережно поддерживая друг дружку. Мутный Бурлан хлестал в них ледяными брызгами, свинцовые тучи тумана застили путь. Сгущались колдовские доисторические сумерки.

Первым с моста спрыгнул Фомин, принял в свои могучие руки и осторожно опустил на изъеденный волнами такыр девушку Вику.

– Сейчас мы тут поплутаем… – ворчал Тимофеев, сползая между раскоряченных узловатых корней. – Хорошо еще, если этот псих не спустит на нас какого-нибудь нового тарбозавра.

– Плутать не будем, – уверенно сказала Вика. – Я знаю, как отсюда выходить.

– Тихо! – вдруг скомандовал Фомин. – Вам ничего не кажется?

– Ничего, – пожал плечами Тимофеев. – А в чем дело?

– По-моему, туман оседает, – заметила Вика.

– И еще звуки какие-то, – добавил Фомин, озираясь. – Будто вдали объявили боевую тревогу.

– Глядите, солнце! – радостно закричал Тимофеев.

И впервые за те долгие часы, что провели они в Кощеевой Мороке, сквозь гадкое марево прорезался мутно-красный диск предзакатного солнца. С каждым мигом он все сильнее наливался привычным жаром. Над стремительно таявшим туманом вставал далекий частокол соснового леса. Обнажившаяся такыровая плешь, стиснутая со всех сторон волнующимся морем некошеной травы, оказалась чуть больше футбольного поля. Ожили и заиграли веселыми бликами некогда трупные воды Бурлана. Через все небо проплыла, вольготно взмахивая мощными крылами, крупная птица.

– Ура! – возликовал Тимофеев. – Кощеевой Мороке конец!

– Чему ты обрадовался? – спросил Фомин. – Это же и нам конец.

Тимофеев осекся. Он оглянулся назад, на мост. Зловещее сооружение вовсе не пропало вместе с туманом. Как и прежде, оно намертво сцепляло страшно близкий каменистый островок, над которым незыблемо высился гранитный склеп Кощеевой хоромины, и солнечный, беззаботный и такой беззащитный берег седьмого века.

– Кощей убрал темпоральную защиту, – обреченно сказала Вика. По ее щекам катились огромные жемчужины слез. – И освободил своих чудовищ. Сейчас они двинутся на человечество. И будут топтать, калечить, убивать и жрать все, что встретится на пути.

– Вот же крокодил… – пробормотал Фомин.

Из всех щелей хоромины на белый свет, один другого поганее, выползали динозавры. Их голодный рев, принятый Фоминым за сигнал боевой тревоги, далеко разносился над берегами Бурлана. Доисторические твари бестолково мотались по тесному для них островку, опасливо пробовали когтистыми лапами воду. Некоторые тут же затевали драку, надеясь утолить свой многовековой голод за счет соседей.

А самые смелые примеривались к скользким бревнам Калинова моста.

– Надо их остановить, – убежденно произнес Тимофеев.

– Как? – усмехнулся Фомин. – Повесить знак «Проход воспрещен»?

– Не знаю, – сказал Тимофеев. – Но я историк, и мне достоверно известно, что никаких динозавров в седьмом веке не было. Значит, они не прошли. А раз они не прошли, следовательно, их кто-то остановил. И вполне возможно, что это были мы.

– Чем же это мы их тормознули? – спросил Фомин с сарказмом. – Голыми руками?

– Да не знаю я этого, Коля! Но исключать такую вероятность нельзя. Быть может, в самый последний момент я что-то такое придумал…

– Тогда думай, – сказал Фомин. – Только, пожалуйста, побыстрее.

– Это наша вина, – произнесла Вика. – Мы изобрели эти несчастные ретромотивы, и вот к чему привела наша беспечность. Мы несем ответственность за смерть невинных людей. А вы здесь ни при чем. Возвращайтесь домой.

– Что ты можешь одна, Викушка? – вздохнул Фомин.

– Все, что смогу…

– Постойте, – сказал Тимофеев. – Кощей говорил, что Калинов мост – это связующее звено между прошлым и настоящим. Разорви его – и связь разрушится, его остров провалится в меловой период. Вместе с динозаврами… Надо уничтожить мост!

Фомин с ожесточением пнул здоровенную, в шесть обхватов, лесину, наполовину вросшую в такыр.

– Мину бы сюда, – проговорил он мечтательно.

– Нужна помощь, – кивнул Тимофеев и посмотрел на Вику.

– Нет! – воскликнула та. – Я останусь здесь! Это мы во всем виноваты…

– Ну вот, сейчас мы начнем считаться, где чья вина! – рассердился Фомин. – Не женское это дело – воевать с динозаврами! А ну, марш в двадцатый век за подмогой!

Вика попятилась, ее губы задрожали от обиды. Но ослушаться такого приказа было просто немыслимо.

– Я вернусь, – сказала она. – Немедленно! Вы только продержитесь немного…