Сага о Рорке

Дровосеки боятся ходить в лес, и не у многих остались силы рубить деревья, а валежник сырой. Еще хуже дела обстоят с провиантом. К Луэндаллю собралось столько пилигримов, что те запасы, которые были в монастыре к началу зимы, были съедены в неделю. Жалких остатков хватает лишь на скудную похлебку для раненых и детей. Сам Адмонт голодал, как и все. По ночам он просыпался от резей в желудке, ему снились накрытые столы. Монахи стали похожи на привидения, рясы болтались на них, словно обвисшие паруса. Во второе воскресенье декабря к Луэндаллю подошла долгожданная норманнская конница, и Адмонт втайне надеялся, что северяне поделятся хлебом и мясом. Однако обоз норманнов отстал, пехота еще пробирается сквозь леса к Луэндаллю, и взять хлеба негде. Крестьяне из окрестных поветов, еще не пострадавших от войны, скорее расстанутся с жизнью, чем с зерном. Адмонт сам ездил по деревням, убеждал крестьян помочь беженцам, но лишь очень немногие согласились поделиться хлебом, причем нашлись и такие, кто в обмен на хлеб и овощи потребовал у Адмонта отпущения грехов. Адмонт не роптал. Он слишком хорошо знал человеческую природу, чтобы гневаться на этих людей. Придет день, и эти люди придут в Луэндалль за защитой, потому что Зверь близко, и тогда… Тогда он примет их и поделится последним куском. Если будет чем поделиться. Монахи сообщали Адмонту, что беженцы едят кору с деревьев, ловят мышей и собирают помет норманнских коней. Адмонт же молился и призывал свою братию делать то же самое: молиться неустанно и с верой. Единственной отрадой для Адмонта в эти тяжелые дни стала принцесса Аманда. От Браги Адмонт узнал о пленении Ингеборг, хотя слухи об этом давно проникли в Луэндалль. Теперь девочка в глазах Адмонта была не просто ребенком, ее жизнь и судьба всего Готеланда были связаны воедино. Принцесса сильно простудилась и пока не оправилась от пережитого в Балиарате плена, но монастырский лекарь отец Годо ручался за выздоровление девочки. Требовались лишь две вещи – покой и хорошее питание, если первое в Луэндалле еще можно было найти, со вторым было куда как хуже. Благодарение Богу, норманны привозили для девочки еду. Хлеб, мясо и вино по приказу рыжего ярла Браги передавали и Адмонту, но аббат тайком отдавал все это в лазарет для самых тяжелых больных. Он сам ежедневно навещал наследницу готеландского трона, желал ее величеству скорейшего выздоровления и вместе со всей братией возносил отдельную молитву за здоровье Аманды. Чтобы девочка чувствовала себя спокойнее, Адмонт приставил к ней служанку Хельгу. Несколько раз аббата навещал Браги Ульвассон. Норманнский военачальник произвел на Адмонта впечатление человека решительного и опытного в ратных делах. Сам Браги был настроен воинственно, о чем и заявил луэндалльскому настоятелю. Да, воинов у него немного, гораздо меньше, чем у Зверя, но банпорскому выродку лучше не соваться в Луэндалль. Адмонт предлагал северянам уйти под защиту крепостных стен. Монастырь был мощной крепостью: внутренняя стена толщиной в пять футов из сплошного бетона была построена еще ромеями шестьдесят лет тому назад. В то время Луэндалль назывался Лувендикум. При короле Орме ромейскую стену укрепили дополнительной кладкой из тесаного камня, построили две башни-барбакана и новые крепостные ворота со створами, окованными железом. Толщина стены стала пятнадцать футов. Уже при Гензерике Луэндалль окружила еще одна стена, из красного кирпича. Аббату эти укрепления казались неприступными. Кроме того, Адмонт свято верил в то, что земля Луэндалля священна, и адские силы никогда не войдут на нее. Обо всем этом он и сказал Браги уже при первой встрече.

– Сидеть взаперти в этой ловушке, пропахшей мертвечиной? – спросил Браги. – Клянусь змеей Мидгард, нет! Никогда! Викинги всегда брали крепости, а не защищали их.

– Ты, ярл, человек военный и лучше меня знаешь, как вести войну, – сказал Адмонт, выслушав варяга. – Только позволь сказать тебе, что у Аргальфа большая армия. Даже если к тебе присоединятся со своими отрядами те немногие готские бароны, что еще сохранили верность дому Эрманариха, твое войско будет намного меньше рати банпорского короля. Ты хочешь дать врагу сражение в открытом поле? Я понимаю твою гордость и твое желание посрамить врага. Видит Бог, я всего лишь смиренный монах, но когда я слышу плач приходящих в Луэндалль безвинных жертв Аргальфа и слышу рассказы о его жестокости, я готов с мечом выйти на бой с ним. Сможешь ли ты одолеть врага, а главное – справишься ли ты с ансгримцами? Все в один голос говорят, что смертный человек не может противостоять им. Их сила необорима, а в чем она заключается, о том никто не знает…

– Ансгримцы, ансгримцы… Вечно готы меня ими пугают! Норманнам не впервой драться с сильным врагом. Скажи лучше, смог ли ты понять, что написано в книге, которую привезли мои люди?

– Бедный Герберт! – Адмонт перекрестился, потом с улыбкой добавил: – Ты стал верить христианским прорицаниям, сын мой?