Сафари как страшный сон

– Знаешь, Олег, я вот подумала, что все это неспроста. – Алина подбросила в огонь ветку и отошла от него. Температура воздуха была еще не та, чтобы греться возле костра.

– Что ты имеешь в виду?

– Я про то, что ничего в мире не происходит само по себе; наверное, во всем есть свой смысл. И здесь мы оказались тоже по какой-то причине.

– А, ты об этом. Насчет смысла ответить затрудняюсь, а вот причина мне понятна: мы здесь из-за того подонка, который продырявил самолет. Не будь этого, мы бы уже давно млели в объятиях наших близких. Правда, это касается больше тебя, у меня, как я уже говорил, кроме шефа никого из родственных душ нет.

– Нет, Олег, я имею в виду другое. Я о предопределении каждого. Ну, в философском смысле. Вряд ли бы мы с тобой встретились, если бы не вся эта история с похищением в Африке.

– Я в фатальность не верю. А философствовать лучше, наверное, в другой обстановке.

Алина больше не стала развивать высокоинтеллектуальные темы, а, уперев подбородок в колени, молча глядела на костер.

Так за непринужденными разговорами они скоротали время до вечера. Поужинав финиками, Савичев привел себя в порядок с помощью бритвенного набора, который они нашли в саквояже. Алина с интересом наблюдала, как он старательно соскребал станком двухдневную щетину. За неимением зеркала, после бритья он просто попросил Алину дать оценку его внешнему виду. Та заявила, что он безупречен, и оба они рассмеялись.

Снова наступала ночь, но в отличие от прошлой она уже не была для них непредсказуемой, и теперь они были к ней вполне готовы. Когда пришла первая прохлада, Савичев заставил Алину надеть свитер, да и ярко горевший костер своим жаром согревал их, а топливо они заготовили заранее. Савичев, как и в прошлую ночь, но более основательно приготовил им постели из листьев пальмы, пододвинув их поближе к огню. На этом огне сейчас закипал кофе. Иных подходящих сосудов, кроме турки, у них не было, и они поочередно пили горячий кофе прямо из нее. Когда тьма окончательно накрыла своим черным покрывалом все вокруг, около костра чувствовался какой-то особый уют, и от всего этого веяло первобытной романтикой. Оторванные от внешнего мира, эти двое людей могли рассчитывать только на себя. И от этого их отношения становились все ближе.

Савичев как мог заботился об Алине, привыкшей к комфорту, хотя и сам терпел большие лишения. Но на себя он внимания совсем не обращал. Глядя сейчас на Алину, он подумал о том, сколько страданий перенесла эта хрупкая девушка за последние недели. Но при этом совсем не упала духом, а, наоборот, держалась очень уверенно. Далеко не каждый мужчина способен держаться в подобных обстоятельствах. А она молодец, не сломалась. Именно экстремальные ситуации и показывают, каков человек на самом деле и чего он стоит; все остальное – пустое. Продолжая размышлять, он пришел к выводу, что такой девушки он раньше никогда не встречал.

– Олег, почему ты так на меня глядишь? Будто о чем-то задумался, – спросила его Алина.

– Да, действительно, думаю. Знаешь, раньше я считал, что представители золотой молодежи – ты уж извини меня – только и делают, что получают удовольствие от жизни, что по большому счету они ни на что не годны, и случись с ними какая-либо непредвиденная ситуация, они становятся беспомощными и жалкими. Теперь вижу, что я сильно ошибался. По крайней мере, из всех правил есть исключения, и это исключение – ты.

Алина неожиданно для Савичева засмеялась, а затем с озорным видом ответила ему:

– Так ты полагаешь, что раз я дочь крупного бизнесмена, то должна круглыми сутками отираться по ресторанам и гламурным вечеринкам? – Алина опять начала смеяться. – Нет уж, увольте; я, конечно, не затворница, но от такой жизни я, наверное, быстро сошла бы с ума. Нет, это совсем не мое. Конечно, иногда по различным причинам приходится посещать и вечеринки, но мне больше по душе залы библиотек, встречи однокурсников, туристические туры; да и просто вот так посидеть у костра где-нибудь в подмосковном лесу не отказалась бы. Кстати, это я посоветовала отцу открыть магазин туристического снаряжения. Могу поспорить, что панама, которую я впервые увидела на тебе, оттуда – я сама выбирала много одежды по каталогу.

– Да, ты права, и не только она; был еще первоклассный рюкзак, но он, к сожалению, сгорел в одной перепалке.

– Так что ты напрасно причислил меня к избалованным деткам, я стараюсь, насколько это возможно, все делать сама. Правда, папа иногда вносит свои коррективы, но это скорее от родительской любви ко мне.

– Понятно, – протянул Олег, глядя на звездное небо. – Да, на избалованную ты уж точно не похожа.

– А кто твои родители?

– Мой рассказ об этом не будет длинным. Отца я совсем не знаю, он почти сразу, как я родился, бросил нас с матерью. А мама умерла, когда мне было два года, и меня воспитывала одинокая тетка. Она умерла несколько лет назад. Вот, в сущности, и все.

– Извини, я не знала, – серьезно произнесла Алина.