Сафари

Эуфорбии в парке, действительно, много, но не ей, а раскидистым желтым акациям обязан парк своей известностью. На акациях любят отдыхать львы. Они встречаются здесь в самых неожиданных позах — то вытянувшись вдоль ствола, то заклинившись в рогатку ветвей. В парке надо держать ухо востро. Однажды вечером «Волга» отказалась двигаться, и я, выйдя из машины, полез в капот. А когда распрямился, то, к своему ужасу, заметил, что на длинной толстой ветке, протянувшейся высоко над дорогой, почивает молодая львица. Акации есть и в других парках, но «висячие львы» — почему-то только в Маньяре.

Как-то я специально приезжал в Маньяру, чтобы повидаться с Бернгардом Гржимеком. Всемирно известного немецкого ученого часто называют Бремом XX века. И наверное, не потому, что сейчас он пишет подобно своему соотечественнику тринадцатитомную «Жизнь животных». А скорее всего по той причине, что никто в наше время не сделал так много для популяризации знаний о животных, для изучения и охраны фауны Африки, как этот шестидесятилетний человек.

Тогда, в Маньяре, Гржимек проделывал весьма интересные опыты. Он получил из Нюрнберга пластиковых надувных слонов, носорогов, львов и теперь ездил по парку, «подсовывая» их настоящим животным для того, чтобы выяснить очень важный вопрос: с помощью каких органов чувств животные находят себе подобных. Пластиковые звери были в натуральную величину, но очень смешные. У льва вместо гривы на голове красовалось что-то вроде спасательного круга, отчего в фас «царь зверей» походил на улыбчивое красное солнышко. Слон был очень светлый, а носорог почему-то полосатый.

Но обитатели Маньяры не поняли шутки конструкторов пластиковых зверей и относились к ним вполне серьезно: львицы заигрывали с хронически улыбавшимся псевдольвом, львы ревновали к нему львиц и грозно рыкали на них, чтобы те не вздумали разрушить семейный очаг.

Аналогично вели себя и слоны. Они принимали надувные игрушки за настоящих животных, становились в угрожающие позы, пытались к ним приблизиться, но всякий раз в последний момент поворачивали обратно.

Трусость слонов приводит в неописуемый восторг Стефана, одиннадцатилетнего внука профессора. Он прыгает в машине, бьет в ладоши и заливисто хохочет.

— Первый раз в Африке? — спрашиваю я у Гржимека.

— Первый. Конечно, еще рановато. Но на будущий год, когда Стефану стукнет двенадцать, ему придется покупать авиабилет за полную стоимость. А сейчас за полцены, — отшучивается профессор.

У Стефана нет отца. Сын профессора Михаэль Гржимек, гордость отца, который должен был достойно продолжать его дело, погиб неподалеку отсюда, над масайскими степями. На раскрашенном под зебру самолетике Михаэль летал над Серенгети, изучая миграции огромных, сохранившихся только здесь стад диких копытных. Это надо было для того, чтобы доказать гибельность сокращения площади заповедника. Для этого они и прилетели в 1958 году вместе с отцом в Танзанию.

Небо оказалось тесным. В самолетик врезался паривший над степью гриф, машина потеряла управление и упала на землю…

Другой бы на месте профессора в его годы сдался, отдался горю. Но Бернгард Гржимек остался верен Африке. Он написал прекрасную книгу «Серенгети не должен умереть» и вместе со своей фамилией на титульном листе поставил имя Михаэля. Потому что без его помощи, без его энергии и идей не могла быть написана эта книга.

А теперь Б. Гржимек привез в Африку восторженного Стефана — одного из двух, кто в январе 1959 года остался без отца. И вряд ли дед сделает что-нибудь для того, чтобы помешать внуку влюбиться в Африку.

Пока же Стефан влюблен в Яна Гамильтона, помощника Б. Гржимека, молодого зоолога, живущего и работающего в Маньяре. Мальчик сидит у Яна на коленях и во всех подробностях выспрашивает о том, как недавно на него налетел носорог, было ли больно, когда гигант сбил Яна с ног, и как тому удалось спастись.

Мы обедали на террасе отеля, построенного на самом краю уступа рифтовой долины. Отсюда внизу видны и добрая половина парка, и зеленеющее вдали озеро Маньяра. На озере живет больше двух миллионов пернатых чуть не шестисот различных видов.

Гржимек любуется картиной, но говорит, что строить гостиницы внутри заповедника — глупость, что Африке совсем не обязательно повторять ошибки американцев, испортивших ландшафт своих парков отелями-небоскребами.

— К чести африканцев надо сказать, что они уделяют природе куда больше внимания и средств, чем в цивилизованных государствах, исключая разве что вашу страну. На меня очень большое впечатление произвел рассказ профессора А. Г. Банникова о восстановлении поголовья сайги. Вы знакомы с ним?

— Не только знаком, но и учился у профессора.