Сафари

— Ну что вам шимпанзе? Вы же не специалист по обезьянам. Съездите посмотрите мертвого слона. Его нашли сегодня ночью у Кикорондо. Сейчас там тучи грифов, марабу, стаи шакалов и гиен. Все они дерутся, все хотят поживиться. Это тоже редкое зрелище, ведь тайна слоновьих кладбищ еще не раскрыта. Проводника туда я дам хоть сейчас. И свой лендровер. О’кэй? — почти просительно предложил он.

— О’кэй, — согласился я и через минуту уже сидел в машине.

_{В Парке Куин-Элизабет, где люди и животные доверяют друг другу, их знакомство происходит очень легко}

На берегу озера Эдуард, вдоль которого мы ехали, было устроено нечто вроде пляжа. Туристы наслаждались теплом и добротой природы, решившей не заселять этот водоем крокодилами. Но поверить в то, что здесь нет зубастых чудовищ, было трудно. Ведь вытекающая из озера река Семлики впадает в озеро Альберт, то самое, что «кишит крокодилами».

— Почему же эти животные не поднимаются вверх по Семлики? — спросил я у Маду, водителя Лендровера.

— А потому что в отрогах Рувензори Семлики течет в узком, порожистом ущелье, которое крокодилы не могут преодолеть, — как бы удивляясь моей неосведомленности, с расстановкой объяснил он. — К тому же крокодилам в Семлики холодно. Они не заходят в реку дальше ее устья. По этой же причине из всех видов рыб, обитающих в озерах Альберт и Эдуард, обнаружено лишь два одинаковых.

Представляя мне Маду, англичанин — инициатор экспедиции к слоновьей туше рекомендовал шофера как «знатока парка, на которого можно положиться». Так оно и оказалось. Маду не только хорошо знал парк, но и вообще был достаточно образованным человеком. Два года, проведенные им в школе егерей, которой руководит Патрик Хемингуэй, сын великого писателя, не прошли для него зря.

— А почему умер слон? — стараясь перейти на менее уязвимую для моих знаний тему, спросил я.

— Точно, конечно, я не знаю, но чаще всего крупные животные погибают в этом районе парка, надышавшись масуку. Так местные племена называют выходы ядовитых газов, которые пробиваются из застывшей лавы вокруг кратеров Кикорондо, к югу от Рувензори. Во многих из этих кратеров есть озера, вокруг которых растет сочная трава. Поэтому, когда в парке начинается засуха, некоторые животные, особенно слоны и буйволы, поднимаются туда. В безветренную погоду газ скапливается на дне кратеров, и звери, надышавшись его, находят себе там смерть. Когда я был молодым, мы ходили туда добывать мясо только что погибших животных. После каждой такой «охоты» у всех два-три дня разламывалась от боли голова, хотя на дне мы оставались всего лишь несколько минут.

— Видимо, в таких кратерах должны быть настоящие кладбища слонов, носорогов и буйволов, и там, верно, множество ценных бивней, костей и рогов?

— Здесь, в Уганде, нет. Кратеры в парке Куин-Элизабет маленькие, газ выделяется не всегда. А вот в соседнем конголезском парке Альберт, где газ в кратере струится из-под лавы непрестанно, раньше, как рассказывают, были огромные запасы кости и рогов. Но потом их быстро расхитили. Бельгиец Безеденхоут отправлял в кратеры целые экспедиции пигмеев. Многие из них гибли, но оставшиеся в живых доставляли ему тысячи слоновьих бивней.

— Можно ли добраться до этих кратеров?

— Никто из проводников не возьмется за это дело. Водить туда посторонних запрещено, и каждый, кто нарушит запрет, останется без работы. А жители окрестных деревень сами боятся подниматься туда. Про ядовитые газы им ничего не известно. Они уверены, что это дух, живущий под землей, убивает всякого, кто осмелится увидеть вход в его обитель. А вон и наш слон.

Гигантская слоновья туша была сплошь облеплена марабу и грифами, которые, перемазавшись в крови и остатках пищи, вывалившейся из разорванного живота, насыщались с остервенелой жадностью. Наше приближение почти не потревожило участников этого дикого пиршества. Лишь две гиены вылезли откуда-то из-под птиц, а может быть, и из слона, отбежали на несколько шагов, оскалили зубы и попытались ощетиниться. Но у них ничего не получилось: шерсть была мокрая, прилипла к впалым бокам и не хотела становиться дыбом. Хищницы несколько минут постояли, а потом вдруг бросились обратно, в самую гущу птиц.