Сады диссидентов

Похоже, понадобилось потрясение от твоего сообщения об Альме, чтобы я сумел преодолеть внутреннюю преграду, мешавшую мне написать тебе. Собственно, это уже четвертая моя попытка – и надеюсь, на этот раз я все-таки отправлю письмо. Не подумай, что мне дается это с трудом: напротив, я по-прежнему испытываю очень теплые и добрые чувства всякий раз, когда вспоминаю о нашем чересчур кратковременном воссоединении, и я не раз тешил себя надеждой, что нам удастся когда-нибудь снова повидаться. Просто, чтобы написать “настоящее” письмо, требуется досуг и покой – а мне недостает и того и другого, потому что я по-прежнему веду лихорадочную жизнь. Хотя я стараюсь не слишком усердствовать, работа все равно выжимает из меня много сил, и с этим ничего не поделаешь. Дело еще в том, что с недавних пор я получил возможность путешествовать. В сентябре мои исследования привели меня в Испанию – я решил посетить место, всем известное, – Гернику, “ужасы” которой западная пропаганда (ты, наверное, не удивишься, узнав это) преувеличила и исказила. После этого нам с Микаэлой разрешили провести отпуск на озере Гарда в Италии, где я много плавал и, в основном, предавался лени. А потом, в мой день рождения, мы съездили в Верону и слушали “Аиду” в огромном древнеримском амфитеатре, где такая акустика, что голоса певцов слышны под открытым небом без всяких усилителей. Итальянцы в восторге от своей оперы, а я даже не знаю, что мне понравилось больше – представление или публика. Опера и зрители целиком принадлежали друг другу, дополняли друг друга. Жизнь в Италии кажется совсем не такой уж страшно серьезной и тяжеловесной, как здесь, в Германии.

А потому, когда ты говоришь, что мне следует незамедлительно отправиться в Северную Америку, если я хочу застать мать живой, то я рискну предположить, что имею право на свободу от обязательств. Возможно, я мог бы привести целый ряд довольно весомых причин, по которым я не могу сейчас приехать, – это и беременность Микаэлы, и финансовые ограничения, и деловые, и прочие, – но, знаешь что? Я просто не хочу приезжать. Кажется, я не хочу больше видеться с Альмой – в силу многих причин. Во-первых, мне легче солгать в письме, чем, стоя перед ней, лгать ей прямо в лицо о многих вещах, касающихся моей нынешней жизни, – о вещах, которые от нее до сих пор скрыты. А еще я боюсь того эмоционального напряжения, которое неизбежно возникнет при таком прощании. Ведь будет что-то бесповоротное, окончательное в таком заведомо “последнем” расставании. Кроме того, по маминым письмам я замечаю, что мама очень быстро впадает в старческую немощь. Мне бы хотелось сохранить ту последнюю картинку, те впечатления, что остались у меня в памяти от ее последнего приезда сюда. Это было десять лет назад, мы тогда еще вместе ходили пешком по горам и разговаривали о куче интересных вещей. Наверное, это ужасный эгоизм, но что есть, то есть. А теперь мне пора отправлять письмо. Надеюсь, промежуток между этим и следующим окажется не таким долгим. Шлю вам с Томасом наилучшие пожелания на 1969 год.

Твой,

Альберт.

* * *

24 июня 1969 года, Дрезден, Фицтумштрассе, 5

Дорогая Мирьям,

С запозданием благодарю тебя за открытку с репродукцией “Герники” Пикассо. Излишне и говорить, что эта картина знакома нам, хотя мы и лишены возможности видеть ее так, как ты можешь видеть ее в Нью-Йорке. Хотя полагаю, ты выбрала именно такую открытку не без ехидства. Спасибо и за поздравления с беременностью Микаэлы! Она уже благополучно произвела на свет Эррола, твоего сводного братика. Прилагаю к письму его очень розовый, но все же довольно милый фотопортрет. Надеюсь, у нас вскоре будет возможность увидеть друг друга. Пожалуйста, извести меня, как только появится хотя бы малейший шанс, что ты снова приедешь навестить нас.

С любовью,

“Папа”.

* * *

8 ноября 1969 года, Дрезден, Фицтумштрассе, 5

Дорогая Мирьям!

Хочу поблагодарить тебя за четвертую (уже боюсь ошибиться) из нескончаемой серии открыток с “Герникой”, и, хотя твои короткие и довольно загадочные записки не кажутся мне враждебными, я все-таки опасаюсь, что до меня могло не дойти более обстоятельное письмо от тебя за последние несколько месяцев. Пожалуйста, напиши и подтверди, что ничего не пропало, как я опасаюсь! Возможно, ты понимаешь, что я тревожусь по поводу исправной работы почты.

Прими сердечные приветы от Микаэлы и от Эррола. (Поскольку ты уже второй раз просишь меня сообщить точное время его рождения, то сообщаю: согласно выданному свидетельству, он родился ранним утром 26 мая, в три часа четырнадцать минут.)

“Папа”.

* * *

3 августа 1971 года, Дрезден

Дорогая Мирьям!