Сад земных наслаждений

- Мне кажется, сэр, что вы мучаетесь бездельем, - пробрюзжала она, сверля его злющими глазками из-под чепца медсестры, - поэтому своими капризами парализуете нормальную работу госпиталя! Вот книга - надеюсь, что приобщившись к сокровищам английской литературы, вы перестанете волочиться за медсестрами!

- Разве я похож на волокиту?- преувеличенно обиделся Фрейзер.

- Да, и судя по количеству женщин возле вашей постели, на омерзительного и безответственного волокиту!

Похоже, 'драконша' намекала на Мардж и Лидию. Милосердный Боже, неужели у него вид человека, способного иметь в любовницах, хоть одну из вышеозначенных леди?

- Что поделаешь? - вздохнул Майкл, любуясь на её багровую от ярости физиономию.- Плоть слаба! Вам, наверное, это как никому известно?

- На что вы намекаете? - гневно взвизгнула мисс Гордон, оскорблено выгнув спину.

- Я? Намекаю? Нет! Я прямо указываю на наши слабости, не позволяющие смиренно переносить боль от ран!

Казалось, уязвленную медсестру разорвет на куски от бешенства, но она сдержалась и с подчеркнутым чувством собственного достоинства вложила ему в руки книгу.

- Вот! Займите свой разум полезным чтением!

Майкл проводил её самой чарующей улыбкой, чтобы уж окончательно добить, а потом перевел взгляд на обложку и не смог сдержать смеха.

Туше! Вредная баба уложила его на лопатки. Английская классика - Диккенс, Теккерей, Шекспир, наконец! Но не Джейн же Остен, с её 'Гордостью и предубеждением'! Любимая книжка его тетушек! Он сам лет десять назад покупал на рождество для родственниц три подарочных издания, выложив кругленькую сумму за сафьяновые с золотом переплеты.

Сам Майкл книгу не читал. Он вообще со времен Гарварда ничего не читал, кроме финансовых отчетов и газетных колонок. Но мисс Гордон все рассчитала верно - со скуки люди начинают читать даже обрывки рекламных листовок, а здесь целая книга!

Мардж и Лидия, притащившиеся с очередным пирогом, отреагировали на книгу спокойно. Последняя, правда, заметила, что это была любимая писательница её бабушки, но едва ли девчонки даже в детстве дочитывали что-либо до конца. Зато Кренфорд и Чарли Бентон, едва завидев томик, заржали как кони, отпуская такие шуточки, что переплет несчастной книжки едва не покраснел.

А вот Майкл прочитал роман с неожиданным интересом. У него возникло столько вопросов! Вот интересно, как Дарси и Бингли справлялись с юношескими прыщами, если, судя по всему, начинали половую жизнь годам к тридцати? И как у этих людей не прокисали мозги, если единственным развлечением было совместное клевание носом в гостиных?

Но неожиданно, прочитав про семейство Беннетов, проживавшее в начале прошлого века, Майкл изумленно осознал, что произошло между ними и Хелен десять лет назад, и почему их семейная жизнь не сложилась. Какой же он был болван! Если девушка, подобная Элизабет Беннет, отдает самое дорогое, что у неё есть мужчине, то понятно на что она рассчитывает, а Майкл... сделал вид, что ничего не произошло! И потом - она ведь ждала слова любви, а ему пришло в голову глупо брякнуть про ребенка.

Понадобились десять лет совместных мучений, смерть Хелен, война, и незатейливая книжка английской старой девы, чтобы понять, какого дурака он тогда свалял.

Странно, но осознав всё это, Майкл вдруг почувствовал облегчение, как будто был школьником, после длительных мучений решившим трудную задачку по арифметике.

'Что случилось, то случилось,- внезапно смирился он с произошедшим, - да, Хелен погибла, но я собственными глазами видел, как в огне пожарищ погибают сотни её соотечественников. Да и сам был на волосок от смерти..., и кого мне в этом обвинять? Так сложилось! И если я ещё раз женюсь, то только на американке, и не по любви! И упаси меня Бог от англичанок!'

Многие твердят, что мир наш бесстрастен и рационален. Мол, нет в нем места ни для Бога, ни для дьявола, но скажите тогда - кто же подслушивает все наши клятвы, и моментально делает всё, чтобы мы поступали с точностью до наоборот?

Кровати больных отделялись от общей палаты пологами, которые задергивали только на ночь, но даже собранная у изголовья ткань не позволяла Майклу видеть подушку соседа. Хотя он знал, что там лежит паренек с простреленной ногой. Джон Келси - совсем юный мальчик из наземных служб пострадал от нелепой случайности на стрельбах. Дела его были плохи, и врачи уговаривали ампутировать ногу, поэтому с соседней кровати иногда раздавались сдержанные стоны и часто толпились сестры милосердия. Майкл сочувствовал несчастному юноше, но вокруг было столько боли и страданий, что притупилось восприятие, и он старался не обращать излишнего внимания на эту суету. Что толку, если все равно ничем не можешь помочь?

Прошло, наверное, с полчаса после принятия Фрейзером судьбоносного решения больше не ухлестывать за англичанками, когда его ноздри уловили знакомый запах. Изумленно приподнявшись с постели, он жадно втянул в себя воздух - нет, обоняние его не обмануло! Перебивая въедливые больничные запахи тянуло ароматом 'Joy' - безобразно дорогого творения Жана Пату.