Сад утрат и надежд

Джульет сунула голову в маленькую темную кухню, длинную и узкую, с маленьким проходом под лестницей, который вел в столовую. Там ничего не изменилось со времен бабушки, вплоть до ручек шкафов.

– Напомните мне, кто были люди, купившие дом после смерти бабушки? Мистер и миссис Уилсон.

Миссис Бидл с любопытством посмотрела на нее:

– Уолкеры. Жили здесь на пенсии. Из Букингема. Приятные такие. Вероника Уолкер ухаживала за цветами в церкви. По-моему, дом был для них великоват. Дело в том, что у них не было детей, а ведь этот дом оживает именно при детях. Но сад они любили. Держали его в таком же порядке, как и при твоей бабушке. Ну, ты сама видишь.

– О да, – сказала Джульет.

– Ты сколько времени тут не была?

– Со смерти бабушки. Пятнадцать лет.

– Вообще не приезжала? А ведь маленькой ты все время жила здесь, я хорошо помню, словно это было вчера.

– Один раз я проезжала мимо, в темноте, – сказала она и вспомнила ту поездку, позднюю обратную дорогу после оценки красивого старинного особняка к западу отсюда, мясистую руку Генри на ее коленке. Она торопилась домой к детям, но все же солгала Генри насчет дороги, чтобы проехать тут, мимо Соловьиного Дома. Но было слишком темно, и она ничего не увидела, даже каменных соловьев на крыше. – А так больше ни разу. Зато теперь я здесь!

– Зимой тут тяжело, – мрачно заметила миссис Бидл.

– О, я уверена, что все будет нормально. Дом крепкий, старинный, он всегда был надежным, – сказала Джульет, стараясь придать своему голосу беспечность. Между тем голоса детей звучали немного громче. Ей хотелось поскорее пойти к ним. – Преподобный Миртл построил его на века. Ведь что там написано над дверью? «Храни нас рать небесная в этих стенах».

Эв любил шутить, что «нас» и «рать» звучит как «насрать». Они не могли войти в дверь без истерического хохота. Ах, то лето, когда Эв до тошноты объелся черникой, когда бабушка возила их на морской пляж, – какой это был пляж? И они нашли там «кошелек русалки» – яйцевую капсулу ската – и морского ежа. Еще они играли в то лето в карты в «пьяницу», а бабушка все больше и больше сердилась на них обоих, особенно на Джульет.

– Перестань принимать все как должное, – крикнула она однажды. – Ты никогда не спрашиваешь меня ни о чем. Вам плевать на все, маленькие поросята. Вы ничего не знаете.

Джульет зашла в большой холл и взглянула на широкую лестницу, на световой колодец над головой. Ее ладонь лежала на вырезанной из дерева маленькой белке, украшавшей опорную стойку перил.

Через неделю после гибели картины Нед умер от «испанки». От нее умирали тысячи людей как в стране, так и по всему миру. Покойника положили в Голубятне, и он лежал там до дня похорон, когда гроб перенесли из его мастерской в этот круглый холл, наполненный светом, лившимся из светового колодца.

Лидия, вдова художника, вся в черном с головы до ног, стояла отдельно от всех, слегка отвернувшись, словно не могла выдерживать все это, а когда гроб выносили из дверей, она резко повернулась и откинула с лица вуаль.

– Нед! – закричала она и ударилась спиной о полукруглую стену холла. – Это было все, что оставалось мне от них. Только это осталось от них. Зачем ты их сжег? Я проклинаю тебя, Нед. Проклинаю!

По словам бабушки, несших гроб мужчин так поразили слова Лидии, что один или двое оглянулись, гроб выпал из их рук и со стуком ударился о черно-белые плиты пола, и две из них треснули. Один из носильщиков отказался нести гроб дальше и участвовать в похоронах человека, проклятого собственной женой, и поэтому оставшиеся несли гроб втроем, нечетное число.

Плитки, на которые упал гроб, так и остались с бурыми трещинами, с годами они слегка расширились. Джульет посмотрела на них. У нее встали дыбом волосы. Фигуры из прошлого, члены семьи, заблудшие души стремились поведать ей свою историю, рассказать о разных вещах.

Миссис Бидл оперлась о швабру.

– Ты знаешь кого-нибудь из нынешних соседей?

– Ну Фредерика. Но я тоже не видела его много лет.

– А, того хозяина антикварной лавки на Верхней улице? Ты встречалась с Джорджем?

– Кто такой Джордж?

– Значит, ты не видела Джорджа, – мрачно сказала миссис Бидл. – А про встречи Союза Фермеров слышала? Знаешь что-нибудь об этом? Они забавные, озорные, придумывают всякую всячину.

– Я ведь не фермер.

– Милая, по-моему, их это не колышет. Знаешь, их прогнали из «Короны» после того, что случилось вечером в праздник Гая Фокса. Там не было никаких требований и призывов, вообще никаких, и того парня из Германии должны судить.

– А что случилось в тот вечер? – в ужасе спросила Джульет. – И что за немец?

– Ну раз ты ничего не слыхала, то я не буду сейчас рассказывать. А кого еще ты знаешь?