Сад принцессы Сульдрун

Уже в темноте Эйлас вернулся в гостиницу «Четыре мальвы» и поужинал жареной рыбой с хлебом и вином. Он крепко заснул и хорошо выспался; наутро воспоминание о темнице уже казалось дурным сном. Позавтракав, он уплатил по счету, перекинул через плечо котомку, содержавшую Персиллиана, и отправился на юг по прибрежной дороге.

По маршруту, который он помнил как нечто из другой, почти чужой жизни, он прибрел к крестьянскому дому, где жила Эйирме. Как и в прошлый раз, он задержался, притаившись за живой изгородью, и внимательно изучил обстановку. Как и в прошлый раз, несколько мужчин и подростков работали в поле, складывая скирды сена. В огороде коренастая старуха ковыляла вдоль головок капусты, подрубая мотыгой сорняки. Эйлас ждал и наблюдал. Три годовалых поросенка умудрились вырваться из свинарника и прытко засеменили к грядке репы. Старуха издала странный переливчатый вопль; из хижины выбежала маленькая девочка и принялась гоняться за поросятами, разбегавшимися куда угодно, только не в сторону свинарника.

Толкнув калитку, поросенок выскочил на дорогу; запыхавшаяся девочка выбежала за ним. Эйлас остановил ее:

– Скажи Эйирме, что у ворот ее ждут; нам нужно поговорить.

Девочка боязливо смерила его подозрительным взглядом. Она позвала старуху, продолжавшую окапывать капусту, и возобновила погоню за поросятами, в чем ей стала помогать маленькая черная собачка.

Старуха приковыляла к калитке; головной платок почти скрывал ее лицо.

Эйлас с испугом смотрел на приближающуюся скрюченную фигуру: неужели это Эйирме? Передвигаясь, старуха с трудом делала шаг правой ногой, после чего неуклюжим поворотом бедра подтягивала левую. Она остановилась. Все лицо ее состояло из заживших шрамов; глаза, казалось, запали глубоко в череп.

Заикаясь от волнения, Эйлас спросил:

– Эйирме? Что с тобой?

Эйирме открыла рот – из него донеслись дрожащие звуки, совершенно непонятные. В отчаянии всплеснув руками, старуха подозвала девочку – та встала рядом и сказала Эйласу:

– Король Казмир разрезал ей язык и живого места на ней не оставил.

Эйирме что-то промычала; внимательно выслушав ее, девочка повернулась к Эйласу и перевела:

– Она хочет знать, как ты сюда попал.

– Меня бросили в подземную темницу. Я сбежал и теперь хочу найти своего сына.

Эйирме издала несколько настойчивых звуков; девочка стала отрицательно трясти головой. Эйлас спросил:

– Что она говорит?

– Она бранит короля Казмира.

– Эйирме, где мой сын, Друн?

В ответ послышалось продолжительное мычание; девочка объяснила:

– Она не знает, что случилось. Она отослала ребенка к своей матери, в большой лес. Казмир отправил за ребенком целый отряд, но они вернулись с девочкой. Значит, мальчик все еще в лесу.

– Как я его найду?

– Ступай по Старой дороге, потом на восток, в Малый Саффилд. Оттуда сверни на север по боковой дороге в Тон-Тимбл; дальше по той же дороге – Глимвод. Там спроси, где живут дровосек Грайт и его жена Уайна.

Эйлас покопался в поясной сумке, достал ожерелье из розовых жемчужин и передал его Эйирме. Сначала та не хотела принимать подарок.

– Это ожерелье Сульдрун, – объяснил Эйлас. – Когда я вернусь в Тройсинет, я прикажу тебя привезти, и ты проведешь остаток дней в покое, окруженная всеми возможными удобствами.

Эйирме что-то тихо прокаркала.

– Она благодарит тебя за великодушие, но говорит, что ее сыновья не захотят покинуть свою землю.

– У нас будет время обо всем договориться. Здесь и сейчас я не более чем бродяга, мне нечего предложить, кроме благодарности.

– Поживем – увидим.

Уже к вечеру Эйлас добрался до Малого Саффилда, славившегося своим рынком городка на реке Тимбл, где стены всех домов были выложены из местного камня серовато-охряного оттенка. В центре городка он заметил гостиницу «Черный вол» и решил там переночевать.

На рассвете он отправился на север по дороге, затененной тополями, высаженными вдоль берега реки. Над полями летали вороны, громко оповещавшие о его приближении всех интересующихся.

Солнечные лучи пронизывали утренний туман и согревали лицо: бледность, характерная для узников, уже начинала покидать Эйласа. Пока он шагал вдоль реки, странная мысль пришла ему в голову: «Когда-нибудь я вернусь и навещу дюжину старых друзей… – Он мрачно хмыкнул: – Что за причуда! Вернуться в эту темную дыру? Нет, никогда…» Эйлас подсчитал в уме прошедшие дни. Сегодня Зерлинг опустит в темницу корзину с пайком. Хлеб и вода останутся нетронутыми, и все будут считать, что бедняга, томившийся в подземелье, наконец скончался. Скорее всего, палач отчитается об этом перед Казмиром. Как отреагирует король на эту весть? Безразлично пожмет плечами? Испытывает ли он вообще какое-нибудь любопытство по поводу отца ребенка своей дочери? Губы Эйласа растянулись в недоброй усмешке, и некоторое время он развлекал себя, представляя возможные события будущего.