Сад принцессы Сульдрун

– Это очень дорого.

– Воля твоя – плати, как делают все уважаемые люди, или убирайся восвояси!

– Что ж, так и быть!

Друн открыл кошелек, достал серебряный флорин и бросил его троллю. Надкусив монету, тот спрятал ее в сумку на поясе:

– Давай, иди! И намотай на ус: незачем поднимать такой шум!

Друн прошел по мосту и снова зашагал по тропе. На другом берегу деревья росли редко, и солнечный свет, согревая плечи, радовал Друна. В конечном счете не так уж плохо было ни от кого не зависеть и идти куда глаза глядят! Особенно будучи хозяином кошелька, в который возвращались вынужденно потраченные деньги. Друн постучал по кошельку, и в нем появилась серебряная монета с отметиной, оставленной зубом тролля. Насвистывая веселую мелодию, Друн поспешил дальше.

Древесные кроны снова сомкнулись над тропой; Друн шел мимо крутого холма, густо заросшего кустами цветущего мирта и белой торенией.

Внезапный лай заставил его подскочить и обернуться: на тропу у него за спиной выскочили два огромных черных пса, брызжущих слюной и скалящих зубы. Цепи сдерживали псов – рыча, они бросались к Друну, поднимаясь на задние лапы и рывками натягивая цепи. Ошеломленный Друн с волшебной шпагой в руке встал лицом к собакам, готовый защищаться. Он начал было потихоньку отступать, но с оглушительным ревом еще два пса, такие же злобные, как первые, бросились ему на спину, и Друну пришлось срочно отскочить вперед.

Он оказался в западне между двумя парами бешеных псов, каждый из которых старался превзойти другого, пытаясь сорваться с цепи и вцепиться зубами в горло незадачливого путника.

Друн вспомнил о талисмане.

– Поразительно, что я не в ужасе! – сказал он себе дрожащим голосом. – Что ж, придется проявить отвагу и уничтожить этих чудищ.

Он взмахнул своей шпагой, Дассенахом:

– Вот я вам покажу, сукины дети! Небось зубы-то вам больше не пригодятся, когда я поотрубаю вам башки!

Сверху послышалась строгая команда. Псы замолчали и застыли в позах, выражавших готовность возобновить нападение. Взглянув наверх, Друн заметил крохотную бревенчатую хижину, ютившуюся на уступе холма в трех ярдах над тропой. На крыльце стоял тролль, в котором, казалось, сочетались все отвратительные качества двух предыдущих. На нем были штаны и камзол табачного цвета, черные сапоги с чугунными пряжками и странная коническая шапка набекрень.

– Только посмей тронуть моих собак! – в ярости закричал тролль. – Если я замечу на них хоть одну царапину, свяжу тебя по рукам и ногам и отнесу к Арбогасту!

– Прикажите собакам отойти! – воскликнул Друн. – Я пойду своей дорогой и никого не трону.

– Не так все просто! Ты их потревожил – и меня тоже разбудил – своими пересвистами и шарканьем. Надо было вести себя тише! А теперь тебе придется заплатить штраф – не меньше золотой кроны.

– Это грабеж! – заявил Друн. – Но время дороже, и мне придется платить. – Он вынул из кошелька золотую монету и бросил ее троллю. Тот взвесил ее в руке:

– Ладно, на этот раз ты дешево отделался. Псы, домой!

Собаки скрылись в кустах, и Друн поспешно оставил хижину тролля позади – у него все еще мурашки бегали по спине. Он бежал по тропе, пока не начал задыхаться, после чего остановился, постучал по кошельку и продолжил путь, уже немного успокоившись.

Примерно через милю тропа вывела его на дорогу, выложенную коричневатым кирпичом. «Странно найти такую хорошую дорогу в глубине леса!» – подумал Друн. Не зная, куда податься, он повернул налево.

Целый час Друн шагал по кирпичной дороге; тем временем косые солнечные лучи, пробивавшиеся через листву, постепенно тускнели… Он остановился как вкопанный. Кирпичи под ногами ритмично дрожали, послышались глухие тяжелые шаги. Друн срочно спрятался за деревом у обочины. По дороге, переваливаясь на толстых кривых ногах, приближался огр – существо в три раза выше человека. Грудь, руки и ноги огра пучились бугристыми мышцами, а брюхо выпирало, как туго набитый мешок. Широкая мягкая шляпа затеняла невероятно уродливое лицо. За спиной огра покачивалась большая корзина из прутьев – в ней сидели, скорчившись, двое детей.

Огр прошел мимо, тяжкие отзвуки его шагов постепенно замерли в отдалении.

Вернувшись на дорогу, Друн стоял, обуреваемый дюжиной противоречивых чувств; самым сильным из них было странное ощущение, от которого сама собой опускалась челюсть и что-то ныло внутри. Страх? Не может быть! Талисман предохранял его от столь немужественной эмоции. Что же тогда? Надо полагать, возмущение – да, несомненно, возмущение таким обращением Арбогаста с бедными детьми!

Друн последовал за огром. Идти пришлось недалеко – кирпичная дорога поднялась по склону невысокого холма, а затем спустилась на луг. Посреди луга возвышался чертог огра: громадное мрачное сооружение из темно-серого камня с кровлей, выложенной позеленевшей медной черепицей.