Сад нераскрывшихся цветов

-- Я не знаю, что сказать. Я не считаю себя кем-то достойным, чтобы пересказывать свою биографию. Но я хочу стать писателем. Это моя мечта.

-- По-моему, хорошая мечта, -- ответил Дарси и тоже откинулся к стене спиной. Он был так близок, что я ощущал тепло его тела. -- И что же ты пишешь?

-- Ну-у... -- заскромничал я, но отчего-то решился протянуть собеседнику свой блокнот. Это было моим ответом. Тот с интересом открыл его и принялся за чтение.

-- Если честно, я ничего не понимаю в поэзии. Но как обыкновенный читатель могу сказать одно: мне понравилось, -- таков был его вердикт. Мне стало теплее на душе. -- Кому посвящены эти строки?

-- Я... не знаю. Но здесь про любовь. Я никогда никого не любил, поэтому сейчас мне кажется, что в своем стихотворении я солгал.

-- Чтобы писать об убийстве, не надо быть убийцей, -- задумчиво произнес собеседник, стукнув меня корешком блокнота по макушке. -- Значит, ты ошибся, когда сказал, что у тебя нет таланта. Я не могу утверждать, что это гениально, но мне кажется, у тебя все получится.

-- Правда? -- с надеждой обратился к нему я, и тот кивнул в ответ:

-- Я никогда не лгу.

Дарси был не таким плохим, как казался. Он напоминал мне Леону -- такой же гордый, такой же уставший, такой же красивый. Только Арлена отличал пытливый ум и несравненная проницательность. Мое напряжение спало, и я смог расслабиться рядом с ним, хотя он все еще виделся мне бесконечно странным. Я ничего не знал о нем, кроме того, что он редко улыбается, имеет крепкую хватку и здорово умеет обрабатывать раны. Еще я знал его запах, который теперь было сложно спутать с каким-то иным.

-- А ты... Арлен. Расскажешь о се... -- едва произнес я, как в кармане юноши зазвонил мобильный. Он поднялся с кровати и ответил на звонок, отправившись на другой конец комнаты. Было так тихо, что я мог расслышать голос собеседника -- это был Вацлав. Через полминуты брюнет нажал отбой и обратился ко мне со своей привычной строгостью:

-- Ладно. Одевайся и иди. Хватит с тебя моей благосклонности.

Я с горечью окинул взглядом лицо юноши и молча натянул брюки. А затем, захватив вещи, все в том же молчании двинулся к двери. Но я не отпускал сам себя. Мне ужасно хотелось остаться и сказать Дарси что-то еще. Почему он так резко поменялся?..

-- Кстати, -- не выдержал я, остановившись на пороге. -- Спасибо, что выручил меня тогда на балу. Не было возможности сказать тебе спасибо.

-- Закрой дверь и иди, -- услышал я в ответ.

Примечания:

Беатриче -- "муза" и тайная возлюбленная итальянского поэта Данте Алигьери.

^2Мистер Хайд -- вторая личность доктора Джекиля, отражающая все негативные стороны главного героя. Из рассказа Р.Л.Стивенсона "Странный случай с доктором Джекилем и мистером Хайдом".

Ё"Ули?сс" (англ. Ulysses) -- роман ирландского писателя Джеймса Джойса, написанный сложной техникой "потока сознания". В литературных кругах шутят, что дочитать этот роман до конца -- настоящее достижение. Назван в честь Одиссея (по-латински это имя звучит именно так), т.к по задумке автора в романе имеется множество отсылок к произведению Гомера.

Глава 11

Когда мне было двенадцать, я решил сказать своей матери, что собрался стать писателем. Почему-то она сочла меня сумасшедшим и строго заявила: "Будто ты не знаешь, что все писатели пьяницы, показушники и геи!". В тот момент я тяжко вздохнул и подумал лишь о том, что ей не стоило смотреть со мной фильм об Оскаре Уайльде. Не знаю, зачем я решил поделиться своей мечтой, ведь наперед предполагал, что не буду понят. Возможно, в тот момент я, еще ребенок, боявшийся даже самого себя, пытался найти поддержку. Тем временем мать продолжала всплескивать руками, только от восклицаний она перешла к вопросам: "Почему не адвокатом, как твой отец? Или как дедушка? Он был прекрасным ювелиром. Столько профессий, Нил, мой мальчик... Я обязана рассказать Эду!" Я вновь вздохнул и крепче сжал в руках "Коллекционера", спокойно наблюдая за тем, что происходит в моей комнате. Чай, который принесла мать, давно остыл, и я, едва отхлебнув, ощутил ненавистный вкус лимонной цедры. Мне было уже двенадцать, а она все еще не могла запомнить, что я терпеть не могу цитрусовые.

-- Нора, -- тихо произнес я, обращаясь к матери. Называть родителей по именам давно вошло в привычку. -- Я еще твердо не решил.

-- Правда? -- она успокоилась, перестав причитать. И тут опустилась на край кровати, затем приобняв меня. Я через силу сделал глоток из своей чашки и положил голову ей на плечо. -- Кстати, мне кажется, что эти детские обои в твоей комнате давно стоит переклеить. Ты уже такой взрослый, Нил. Так быстро растешь...

-- Эй, Нил, ты уснул?..

-- Нет, -- встрепенулся я, щурясь от искусственного света. Вокруг уже почти не было людей, кроме Урсулы.

-- Через полчаса я хотела закрывать библиотеку. Ты не высыпаешься? -- собеседница опустилась на соседний стул. -- Не заболел?

-- Нет, -- помотал головой я, все еще пытаясь прийти в себя. Библиотека, Урсула, книги, уроки.