Дарт с помощью студента-медика реконструировал полный череп австралопитека, а затем его шею и плечи. Реконструкция облика «бэби», выполненная художником Бэнсоном, была представлена в выставочный комитет Лондона вместе со схемой родословного древа человека, у подножия которого Дарт поместил австралопитека (следующие звенья — питекантроп, гейдельбергский человек, неандерталец…). Стенд венчала решительная надпись: «Африка — колыбель человечества». Однако скоро выяснилось, что переубедить скептиков не так-то просто. Посетивший выставку Кизс придирчиво осмотрел реконструкцию «бэби», взглянул на родословное древо и сказал репортерам: «Нельзя считать, что таунгский череп принадлежал «недостающему звену». Осмотр муляжей убеждает в неверности заявлений Дарта. Австралопитек — молодая антропоидная обезьяна, и я не испытываю никаких колебаний, предлагая поместить эту ископаемую форму в группу горилл и шимпанзе. К тому же «бэби» слишком поздний по времени, чтобы оставаться среди предков человека».
Что же удивляться тому, что Кизс, избранный председателем Конгресса развития науки, который проходил в Лидсе в 1927 г., ни словом не упомянул об австралопитеке, но зато превозносил значение эоантропа и даже признал питекантропа.
Четыре года потребовалось Дарту, чтобы закончить книгу о черепе австралопитека. И вот, наконец, в 1929 г. она написана и отправлена в Лондон Эллиоту Смиту. Сделано это не случайно: от других издательств предложений давно нет, а в Йоханнесбурге не находят средств для ее публикации. Параллельно все эти годы продолжалась кропотливая расчистка зубов, чтобы можно было разъединить верхнюю и нижнюю челюсти. 10 июля 1929 г. Дарт блестяще выполнил эту задачу и впервые взглянул на жевательную поверхность зубов. По характеру стертости коренных, выступам и желобкам они удивительно напоминали человеческие зубы и в то нее время резко отличались от зубов антропоидных обезьян. За выводом такого рода стояло многое, в том числе сходство с человеком по характеру питания, то есть всеядность, а не вегетарианство, как у высших обезьян. Чтобы окончательно убедиться в справедливости своих заключений, Дарт послал муляжи зубов известному антропологу, профессору отдела сравнительной анатомии Американского музея естественной истории Нью-Йорка Вильяму Грегори. Тот не замедлил с ответом: из 26 признаков зубов австралопитека, которые удалось выделить, близких шимпанзе не оказалось, с гориллой его объединяли 2 признака, с шимпанзе и гориллой — 1, с шимпанзе, гориллой и примитивным человеком — 3, а признаков, переходных к человеческим или близких зубам примитивного человека, Грегори насчитал 20! Он писал: «Если теперь, в свете дополнительных данных, австралопитек снова не станет «недостающим звеном», то кто же он в конце концов?»
Дело, однако, и здесь оказалось не таким простым. Через два года, тщательно изучив муляжи костных останков австралопитека, на нью-йоркском симпозиуме, посвященном антропоидным обезьянам, Грегори изменил свое мнение. Как сообщили газеты, он говорил теперь об открытии в Таунгсе «замечательной сохранности черепа молодой обезьяны». Правда, она, по его мнению, имела «больше человеческих черт, чем любая другая из прежде открытых ископаемых обезьян». Грегори даже готов был признать, что австралопитек — «определенное звено между человеком и обезьяной», но все же «недавно потерянное «недостающее звено». «Бэби Дарта», утверждал Грегори, просто «обезьяна, которая развивалась отчасти вдоль человеческой линии». Ведь в то время уже существовал настоящий обезьяночеловек, который отделился от антропоидного ствола до того, как появился австралопитек! Очевидно, ученого терзал дух сомнения.
Дарт, наконец, рискнул идти ва-банк. Воспользовавшись поездкой Доры в Англию для продолжения медицинского образования, он решил отправиться в Лондон для встреч и объяснений с главными из своих критиков — с Кизсом, Вудвордом и Смитом. В конце мая 1930 г. он упаковал череп «бэби» в специально изготовленный деревянный ящик и присоединился к экспедиции итальянца Аттилио Гатти, который намеревался пересечь континент с юга на север. Дарт загорелся мечтой познакомиться ближе с Африкой и населяющими ее людьми. Восемь месяцев путешествовал «бэби» вместе со своим крестным отцом. Дарт любовался рекой Конго, озерами Танганьика и Киву, джунглями Итури, наскальными рисунками Солвези. Наибольшее впечатление произвели на него посещение Брокен Хилла и поход с пигмеями в горные джунгли, где ему посчастливилось увидеть стадо горилл.