Саблями крещенные

Еще не стемнело, когда на берегу зажглись костры, а потом оттуда стали долетать звуки стрельбы.

— Что там происходит, лейтенант? — остановился у окошечка Гяур.

Испанский офицер стоял у борта, как раз напротив окошечка тюрьмы Гяура, и полковник счел, что им не помешает немного пообщаться.

— Вас это не касается, князь, — довольно холодно заметил лейтенант, лишь мельком оглянувшись на пленника.

— Мне кажется, что это взбунтовалась команда «Сантандера», требующая суда над командором.

— Даже если это и так, вы не имеете к этому никакого отношения.

— А если так, то два кабельтовых, отделяющих нас от берега, не спасут ни вас, ни меня. Точно так же, как десять ваших солдат и пять-шесть человек команды корабля не в состоянии будут сдержать пиратов из «Сантандера».

— Что вы предлагаете? Поднять паруса и под вашим командованием отправиться в Ла-Корунью? [34]Нет, сразу в Польшу? А может, поднимем черный флаг?

— Вы слишком многословны, лейтенант. А между тем на берегу разгорается настоящий бой.

Лейтенант вновь взглянул в сторону поселка и форта. Пламя костров соединялось с багровыми мазками заката. Последние лучи солнца с трудом пробивались через багряно-синий занавес облаков, уже никого не согревая и не умиротворяя. А вот ветер повевал со стороны берега, и возьми сейчас шхуна курс на северо-восток, он оказался бы в парусах.

— Действительно, вы правы: черт знает, что там творится, — неожиданно проворчал лейтенант, как бы приглашая полковника к продолжению разговора.

— Я ведь уже объяснил вам, что там происходит. Поскольку причину знаю со слов самого командора. Поэтому будьте начеку. Как только в заливе появятся лодки «сантандерцев», немедленно снимайтесь с якоря. Оставшись без «Сантандера», они мечтают заполучить взамен любое судно, над коим можно было бы поднять тот самый черный флаг, которого вы так стесняетесь. Но боюсь, что при этом лично вы вряд ли понадобитесь им на корабле даже в качестве юнги.

— Вам трудно возразить, — согласился лейтенант после почти минутных раздумий. — Кстати, командор пытался выяснить, как я отнесся бы, если бы вдруг у него под рукой оказался подходящий корабль. Но я отказался рассуждать на эту тему.

— Он выяснял это не только у вас, лейтенант. Где капитан этой шхуны?

— На берегу. Вместе с частью команды. Они привезли продовольствие, ядра и порох для гарнизона форта. Теперь развлекаются. Утром вы станете их единственным грузом.

— И что, эту «драгоценность» они собираются доставить в Испанию? — как бы между прочим поинтересовался Гяур. — Где вы конечно же будете достойно вознаграждены за нее?

— Пока что вас доставят в форт Мардик, — пренебрег иронией своего пленника лейтенант. — Уже известный вам, не так ли?

— Хотите сказать, что Дюнкерк опять оказался владением Испании?

— Пока только форт Мардик. Но завтра, очевидно, решится судьба и самого Дюнкерка. В любом случае выход к морю из него перекрыт.

«Похоже, что наши ратные труды оказались напрасными, — с досадой подумал Гяур, — если так пойдет и дальше, придется штурмовать Дюнкерк еще раз. Полковника Сирко это очень «обрадует».

— Давайте договоримся, лейтенант, как офицер с офицером или дворянин с дворянином, словом, как вам будет угодно. В случае нападения моряков «Сантандера», вы открываете мою тюрьму и снабжаете меня любым имеющимся у вас оружием. Под слово чести. Обещаю, что стану сражаться вместе с вами, не помышляя о побеге.

— Под слово чести, — согласился лейтенант. — А то ведь они попытаются захватить вас для выкупа. Или в качестве заложника.

Прошло около часа. Стрельба на берегу давно утихла, и, казалось, бунт то ли так и не сумел разгореться, то ли был жестоко подавлен командором. Этого пока что не знал не только Гяур, но и его стражи.

Усевшись в углу каюты на низенький лежак, князь вспоминал последнюю свою встречу с графиней де Ляфер. Только подобные воспоминания еще могли хоть как-то скрашивать томительное время плена, ожидания развязки, время стыда и раскаяния. По-разному виделось ему раньше завершение его воинского пути, но такое, какое предстало перед ним сейчас, не могло прибередиться даже в кошмарном сне. Оставить полк, отправиться на свиданье, не предупредив о своем вояже полковника Сирко, и потом так глупо попасться прибрежным корсарам…

Время от времени Гяур вырывался из потока своих размышлений и прислушивался к тому, что происходит на палубе; к звукам, доносящимся с берега. Ему уже хотелось, чтобы мятеж был продолжен и чтобы лейтенант выполнил свое обещание. Конечно же он сдержит свое слово и не попытается бежать, пока будет идти бой. Но после него… Впрочем, загадывать рано. При любом раскладе лучше погибнуть с оружием в руках, чем от рук палача, как казак Родан.

И, кажется, небо услышало его молитвы.

— Смотрите, лейтенант! — донеслось с палубы. — Сюда направляются три шлюпки.

Гяур мгновенно подхватился и прильнул к окошечку.

— Одна из них, по-моему, пытается уйти от погони, — встревоженно согласился лейтенант.

— Вы помните о своем обещании? — обратился к нему князь.

— Да погодите вы! Еще не ясно, кто, собственно, в этих шлюпках сидит.