Sabbatum. Химеры

– Ну ты же наша мама! Зов крови – сильная штука, – Варя по-хозяйски, как у себя дома, начинает суетиться, готовя нам чай.

– Что вам нужно от меня? – теперь мама спрашивает меня, глядя в глаза. У нас с ней один оттенок.

– Ничего. Пришли навестить тебя, посмотреть, как ты стареешь, – Варя продолжает выливать в слова всю ненависть и желчь.

– Ничего… Просто так пришли, – я смущенно отвожу глаза, желая провалиться на месте.

– Вот и чай готов! Ты присаживайся, мам. Что как неродная на своей кухне?

– Прекрати, – шикаю я на Варю, наблюдая, как в ней просыпается совесть: на секунду она отводит глаза, справляясь с эмоциями. На краткое мгновение я вижу на ее лице боль. – Какая милая собачка. Можно? – спрашиваю у мамы разрешения дотронуться до питомца. Та недоверчиво позволяет. Песик нежно обнюхивает мою руку, виляя своим игрушечным хвостиком. Шерсть приятная на ощупь, мягкая, действительно, плюшевая. Я не сдерживаю улыбку.

– Как ее зовут?

– Нора, – мамин голос безлик и терпелив.

– А у нас Аня замуж выходит! – Варя весела, пытается быть беззаботной.

– Поздравляю… За кого? – спрашивает мама из вежливости, присаживаясь за стол. И вот сидим мы, все Шуваловы, в сборе; точнее, остатки семьи – острый рыбий скелет.

– За американца, хоть и русского: родители эмигранты. Будет жить в Калифорнии, в Лос-Анджелесе.

Мне не нравится, что Варя говорит за меня, но не хочется перечить.

– А ты? – мама кидает злобный взгляд на сестру. Та жмет плечами.

– Есть один. Англичанин. Но, наверное, переберемся жить в Италию.

Я смотрела на Варю во все глаза: у них с Кевином все так серьезно? Или она специально тут придумывает ради мамы?

– Вы с Кевином все решили? – не удерживаюсь я и задаю вопрос.

Варя жмет плечами, и я понимаю, что серьезно. Если не решено, то обсуждали.

– Как у тебя дела? Где работаешь? Ты замужем? – Я пытаюсь быть вежливой и милой, поворачиваясь к маме. Она изящно откидывает прядь волос, они у нее очень длинные, до самой поясницы. Мне всегда хотелось дотронуться до них, в детстве мама иногда даже позволяла.

– Работаю. Директор бутика. Замужем. – Словно специально, мама начинает кормить собаку макарунами вместо того, чтобы полакомиться самой. Хотя уверена, несмотря на то, что она знакома с подобными пирожными, именно эти вкуснее всех. От них просто исходит аромат миндаля.

– Дети? – я спрашиваю, наблюдая, как Варя рефлекторно дернула рукой от неприятной темы.

– Нет. После вас у меня никого не было, – она отвечает немного дерзко, в ее тоне проскальзывают Варины нотки.

Я киваю в ответ. Сестра говорит, что мама не раз делала аборты. Мне все равно. Я до сих пор не понимаю, почему мы к ней тянемся, когда ей всегда было откровенно плевать на нас? Как-то один ее сожитель пытался изнасиловать Варю, та врезала ему, плюс еще покалечила даром. Так вот, даже тогда мама считала нас виноватыми, она не жалела Варю, а после того, как та проявила ведьмовские способности, вовсе возненавидела и считала опасной. Я смотрю на свою близняшку, сестра нервно щелкает ногтями – наша с ней привычка. Знаю, что ее распирает спросить маму, за что она так с нами, почему всегда деньги были любимее дочерей, почему не сдала в детдом, в конце концов, раз мы так ей были не нужны? Вопросы жгут, давят на нас обеих, изменяя и ломая наши жизни. Какими мы были бы, если бы она нас любила?

– Мужу сколько лет? – Варя решает разорвать нависшую тягостную тишину.

– Двадцать шесть. А что? – мама изгибает бровь, мол, ну, давай, съязви.

– Ничего. Практически вдвое моложе тебя. Да и ровесник Аниному Виктору. – Варя уже не смотрит на нее, а лишь разочарованно вертит в своих пальцах пирожное. Видно, эффект от нашей встречи не оправдал вложенных усилий на подготовку: мама, как всегда, ничего не заметила.

Я тяжело вздыхаю и снова начинаю играться с собачкой, которая уже не тявкает, а лишь забавно виляет хвостиком, после чего перебирается ко мне на руки. Мама не реагирует даже на это. Я начинаю забавляться с песиком, и тут Варя решает погладить его. Все происходит в считанные секунды: мама со вскриком вырывает животное у меня из рук, кисть Варвары так и повисает в воздухе в незаконченном движении.

– Не смей дотрагиваться, ведьма проклятая! – шипит мама на Варю. И все. Ксения будит Химеру.

– Да тебе собака дороже твоих дочерей, – Варя не говорит, она сипит от злости. Внезапно в кухне с неприятным шорохом и скрежетом начинают двигаться предметы: стулья, ножи, вилки, тарелки с чашками ездят взад-вперед, словно кто-то дергает их за веревочки. Еще чуть-чуть – и они сорвутся со своих мест, летя в стены и разбиваясь о пол. Сестра в гневе, я бы сказала, в бешенстве, она не контролирует магию, выплескивая ее в реальность. Химера, словно бомба, готовая рвануть и уничтожить. Такое за всю жизнь я пару раз видела. Все-таки Варвара очень сильная.

– Всю свою жизнь ты только и делала, что игнорировала нас! Мы были хуже собак для тебя. Щенков пристраивают в семьи лучше, чем ты обращалась с нами. Как же я тебя ненавижу! – Мама вскочила и, прижимая скулящую собаку к груди, с ужасом смотрела на Варю. – Как же я хочу, чтобы ты сдохла!