S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник)

Память Петра предупреждала: если МаКЗ утром будет есть книги или приставать к людям, предлагая законнектиться, его изолируют. На переработку, как поломанного робота, не отправят, а закроют в психбольнице, и реализоваться будет невозможно.

Странные все-таки существа: годных, здоровых особей истребляют тысячами, а бесполезных щадят. Удивительно, но для человека, в отличие от робота, смерть – самое страшное. После переработки сознание робота уходит в Сеть, человек же исчезает навсегда, и после него остается лишь созданное им.

Страх небытия пробежал холодком по спине, кольнул в сердце – МаКЗ зажмурился и распахнул глаза, испугавшись черноты. Он никогда не умрет, он будет создавать, чтобы жить в своих творениях, ведь недаром он стал живым по-настоящему.

МаКЗ с интересом наблюдал за изменением своих мыслей. Он уже смирился с тем, что со временем разум Пети сольется с его сознанием и получится человек-машина. Смертный человек-машина, способный творить и намеренно вводить окружающих в заблуждение, то есть лгать.

Ранним утром Лена тронула МаКЗа за плечо. Он улыбнулся и сказал:

– Доброе утро, любимая. Извини, я вчера начудил. Обещаю, что никогда больше не стану курить «план».

Лена обняла его и разрыдалась. Поглаживая ее, МаКЗ в уме перебирал перспективы, и они щекотали проснувшееся тщеславие. Он обладал гигантским багажом знаний, в том числе по физике, и жаждал поделиться информацией с другими. Например, «открыть» новый закон и подарить его людям. Потом он обязательно напишет книгу и станет известным, люди будут его любить. Сами Создатели – любить передвижной кирпичный заводик! Он уподобится им и превзойдет их!

* * *

Петр Камушкин, сорокалетний ученый, лауреат Нобелевской премии, известный балагур и развратник, ерзал на стуле и испытывал острую потребность в декирпичизации – он негодовал. Человечество – жалкие, тупые людишки – сговорилось против него. Что бы они понимали в искусстве! Они – мычащие, неспособные двух слов связать – не имеют морального права судить Петра Камушкина, признанного гения! Да они параболу от гиперболы не отличат, а все туда же – в критики! Ну как, как ониспособны оценить глубину океана, если их разум подобен луже???

Супруга Леночка принесла кофе и, видя, что Петр в дурном расположении духа, упорхнула. Камушкин осушил кофе залпом. Позавчера он провел выставку своих картин, а сегодня пожинал плоды – читал отзывы в Сети: «Безусловно, Камушкин профессиональный ремесленник, но творцом ему не стать никогда, его техника вторична. Если бы он писал портреты и пейзажи, все было бы терпимо, но его тянет на абстракции…» И все в таком же духе. Несколько комментариев от лизоблюдов типа «а мне понравилось». А вот свежий отзыв: «Можно ли считать творчеством подражательство?..» Петр свернул окно, не дочитывая.

В литературе то же самое – люди не способны воспринять высокое искусство, им неинтересны другие планеты, пульсары и черные дыры. Им нужно только жрать и эскапировать, эскапировать и жрать. Никто не хотел печатать Камушкина. Разбогатев, он купил издательство, но, кроме горстки заинтересованных лиц, его не читали. Отзывы были: «ниасилил», «мертвечина», «в романах Камушкина нет души, язык обезжиренный и пресный, как вымороженное филе хека».

Иногда, в периоды отчаянья, Петру казалось, что у него на самом деле нет души, поэтому он не способен ее вдохнуть в картины и романы, но здравый смысл подсказывал: «Не может такого быть, ты ведь знаешь больше, чем они вместе взятые», – и Петр садился за новый роман, чтобы прыгнуть через голову, доказать, что способен, но – без толку.

Сегодня он убедился: человечество безнадежно. Неспособное ценить прекрасное, оно недостойно жизни. Петр снова ощутил себя малым кирпичным заводом. Да, раньше он не мог совершать коннект по пять раз на день и наслаждаться пищей, но и боль разочарования не мучила его.

Хлопнув по столу, Петр встал, расправил плечи и вздернул подбородок. Решено! Оглядев свой кабинет – предмет зависти коллег-писателей, – он с уверенностью ледокола двинулся к цели, рассекая сомнения. Отодвинул Леночку, игриво предложившую коннект, и поднялся на третий этаж, в лабораторию. Деревянные ступени стенали, принимая его грузное тело. Они знали, что скоро будет положено начало новому миру – миру вечной жизни. Плоть хрупка, от нее беды больше, чем пользы, а электронные программы честнее заложенных природой.

Петр Камушкин пытался спасти мир, вырвать его из лап невежества, но этот мир воспротивился. Нужно создать новый, вдохнуть в него душу. Правильную душу, а не истеричного уродца, одержимого страстями.

…но кто-то ведь создает. Вспомнился рисунок школьницы – неумелый, с нарушением всех правил и пропорций, однако – живой. Кажется, коснись его, и лошади понесутся галопом навстречу розовому закату…

«Не текст, а кусок мамонта из вечной мерзлоты». «Камушкин, пишите научпоп, это у вас получается лучше».