С. Васильченко. «Две сестры»

«– О нет! Она самая настоящая работница. На кружевной фабрике работает она. Это такая хорошая, славная молодка. Подруги душу готовы за нее отдать, так ее любят на фабрике. У нее теперь немного болят глаза, но это такой пустяк при нашей любви. Мы вылечим, вылечим их…»

Наивно, бедно и к тому же искусственно (но не искусно) подделано под настоящую и простую рабочую речь.

Дальше. Порывы, движения, каждое отдельное слово и выражение действующего лица являются лишь внешним проявлением того, что в данный момент занимает его мысль, волнует его чувства: они, следовательно, не случайны, а законны и логически неизбежны.

Необъяснимых движений и выражений нет. Здесь обстоит по-иному. Правда держит речь в кругу богачей:

«– …Я требую… чтобы (вы) прекратили ваши праздные пиры, оделись в простые одежды трудового люда и шли работать в трудовых артелях.

На колени предо мною!» (Курсив мой. – Д. Ф.)

А через восемь строк:

«– Богатые! Я как острожница упаду перед вами на колени».

И это безо всякой надобности говорит все та же Правда.

(Кстати сказать, строк за 30–40 перед этою сценой она становится на колени перед рабочим, целует ему руки и говорит:

«– Благослови меня. Я Правда».)

Такие эффекты без внутреннего обоснования производят удручающее и одновременно курьезное впечатление.

Дальше. Когда свободно и правильно развивается действие – речи и слова действующих лиц рождаются сами собою, чувствуешь, что они законны, уместны и необходимы.

Когда же этой внутренней правды в действии нет – автору приходится выдумывать и подставлять свои (чаще ненужные и искусственно вводимые) слова, совершенно нехарактерные для данного действующего лица, приложенные к нему как к корове седло…

Вот, например, происходит бой. Офицер приказывает канониру стрелять.

«Канонир. Я не буду стрелять больше, можете убить меня, если хотите.

Офицер. Я убью тебя, мерзавец.

Канонир. Бейте, мне жалеть нечего.

Офицер. Ты почему отказываешься?

Канонир. Довольно слушали вас. У каждого солдата руки в крови из-за того только, чтобы кто-нибудь богател да царствовал. Довольно». (Курсив мой. – Д. Ф.)

И этот разговор происходит во время жестокого боя?!

Не хватает только, чтобы канонир привел еще пару-другую цитат из Маркса для обоснования своего взгляда.

Здесь автор подставил вместо каких-то иных, канонировых слов – свои, и получилась грубая тенденциозность, антихудожественная несообразность.

Добавим еще, что в одной из картин на сцене катаются автомобили, трамваи, пролетки в рысаках – это, пожалуй, заставило бы перенести самое действие из театра на театральную площадь.

В другой картине «из пирога выпархивает Эмма и, протанцевав два тура, бросается на шею Премьеру» – смастерить этакий пирог по нашим временам тоже задача нелегкая.

Выражаясь мягко – произведение т. Васильченко требует серьезной переработки.

[1922]

Примечания

С. Васильченко. «Две сестры». – Рецензия. Написана в 1922 г. для журнала «Печать и революция», но опубликована там не была. Автором не датирована.

Пьеса «Две сестры» с подзаголовком «Картины для чтения и представления» была напечатана Госиздатом в 1921 г. Ее автор Семен Филиппович Васильченко (1884– ?) – активный участник революционного движения и гражданской войны. В 20-е годы выступал как писатель (историко-революционная повесть «Карьера подпольщика» и другие произведения).

Рецензия печатается впервые по автографу.