S-T-I-K-S. Зовите меня Форс-Мажор (СИ)

Туземцы столь важный объект контролировали днём и ночью. Вот и сейчас на краю платформы расселся часовой. До рассвета всего ничего осталось, нести службу в такое время тяжелее всего. Этот абориген завышенным чувством ответственности не страдал и потому поклёвывал носом. Ну а чего ему опасаться, если пост располагается в самом центре базы? Вокруг достаточно других часовых, стоящих на вышках и в проходах через периметр. Мимо них ни одна тварь не прошмыгнёт незамеченной.

Ловкач, подобравшись к часовому на пару десятков шагов, присел на колено, прижал к плечу приклад арбалета, потянул за спуск. Короткий болт с отравленным хлопьями широченным крестовидным наконечником, пробил туземцу горло, с треском раздробив кость. Часовой с тихим шипением завалился на спину.

Подбежав к нему, Ловкач подхватил с коленей агонизирующего трупа автомат, чтобы тот не грохнулся с предательским шумом на металлическую платформу. Затем стащил тело на землю и уложил в тень. База не освещена, но не надо сорить на видных местах.

Не то мало ли что.

Дальше Ловкачу оставалось забраться в броневую коробку огневой точки, после чего тихонечко прикрыть за собой тяжёлую дверь. Но это уже самый лёгкий этап, здесь проблемы возникнуть не должны.

Оставив младшего подчинённого дожидаться своего часа, Трэш потянул лапу за спину. Вытащил из арматурного гнезда одну гранату, затем вторую. Всё те же бомбы, которые гранатами называть – чертовски сильно преуменьшать действительность.

Ну да они не обидятся.

У этих конструкция отличается от первых образцов, потому что заряды взрывчатки заключены в оболочки из пластика. Пришлось отказаться от использования металлических рубашек, ведь необычные осколки могут заприметить те, кто будут осматривать разгромленную базу. Скорее всего, ничего подозрительного в кусках металла не увидят, но мало ли как оно обернётся, лучше не оставлять лишние улики.

Коньяк очень уж сильно на этом настаивал.

Трэш бережно распрямил стальные прутки, которые в сложенном положении удерживали механизмы запалов от непреднамеренного срабатывания. Переключился на одного подчинённого, затем на другого. С третьего, наконец, сумел разглядеть периметр. Улепётывающие "дикие мертвяки", угодив в теснину между озёр, стекались на дорогу и неслись дальше живым потоком.

Почему их до сих пор не видят? Туземцы поголовно ослепли, или у них здесь службу несут спустя рукава? Но ведь должны были слышать о недавнем нападении на базу Коньяка. Одно это обязано хотя бы на время повысить градус их настороженности.

Или у них всеобщая атмосфера расслабленности, или Коньяк, как хитрый жук, ухитрился скрыть произошедшее. Не допустил распространение слухов. По некоторым признакам можно предположить, что в среде аборигенов места, в которых спасаются от трясучки, считаются неприкосновенными, и допустить нападение на них – позор.

Вот и помалкивают.

Совсем рядом, где-то в районе въезда в лагерь, во тьме разгорелось быстро мельтешащие сияние. И спустя доли секунды по ушам ударил грохот пулемётной очереди.

Трэш выдернул кольцо из первой гранаты и отправил её туда, где сверкали пороховые вспышки. Вторую швырнул в тройку вагончиков, располагавшихся в той же стороне. Если верить информации, полученной от Коньяка, именно в них обитает охрана посёлка.

Не дожидаясь, когда прогремят взрывы, развернулся, ухватился за крышу вагончика, чуть напрягся, подался вперёд.

И выдавил дверь вместе с частью стены.

А заодно и крышу оторвал, приподняв, будто гигантскую книгу раскрывая.

Несмотря на вандализм Трэша, освещение не погасло, горящая лампочка продолжала нелепо болтаться на задранных к тёмным небесам обломках. Недра вагончика предстали во всей красе. Там, за узким и длинным столом, заставленном выпивкой, стаканами, тарелками с примитивной закуской и засыпанном игральными картами, восседали четыре туземца. Все они развернулись к двери и с перекошенными физиономиями уставились на чудовище, вскрывшее их вагончик, будто консервную банку.

А Трэш, попытавшись улыбнуться, что выглядело не очень-то приветливо, произнёс:

– Привет, милые. Я смотрю, вам не спится? Это похвально, мне нравятся полуночники, я ведь и сам такой. Поэтому того из вас, кто первый скажет мне, кого зовут Бланшем, я не убью.

То, что смерть, скорее всего, так и так неизбежна, Трэш упоминать не стал. Незачем им знать лишнее.

Под описание, которое дал Коньяк, подходили двое. Одинаково светловолосые, узковатые в плечах и невысокие. Кто из них Бланш – непонятно. Поэтому Трэш приставил коготь к лицу рыжеволосого бородача, который явно не подпадает под приметы и угрожающе прогудел:

– Считаю до трёх, потом сожру твои тупые мозги. Кто из вас Бланш? Раз! Два!..

Бородач трясущейся рукой указал на одного из блондинов.

Трэш кивнул:

– Благодарю за оказанное содействие.

После чего без церемоний ухватил Бланша одной лапой, а второй сорвал с него ремень с кобурой и ножнами.

Легонько стукнул когтем по макушке и поднеся обалдевшую рожу к своей морде, прошипел:

– Сиди там тихо, не то пожалеешь!

Где именно тому придётся сидеть, объяснять не стал. Сейчас и сам всё осознает.