«S.T.I.K.S» - Нолд.

-Внешники! Люди Базы! Последние ее еретики в этом мире, жаждущем очищения! Сегодня, мы пришли к вам не для того, чтобы уничтожить, а лишь чтобы показать серьезность наших намерений! Покайтесь, ничтожные, и примите огонь Прометея! Спасите этот мир вместе с нами, и заодно, спасите свои жизни, которыми вы так глупо дорожите. От ваших воздушных сил почти ничего не осталось. У вас кончаются боеприпасы, провизия и медикаменты. Вы не выдержите на этой скале вечность, да и нет у вас этого времени. Скала скоро перезагрузится, унося с собой ваши жизни или души. Вы заперты, как мыши в мышеловке. Снаружи вас ждет смерть от орды, которую мы привели под ваши стены. Если через три дня вы не склонитесь перед силой Прометея, и не примете нашу власть, мы взорвем ворота, и запустим орду в ваше убежище, чтобы она очистила Стикс от вас, как от грязи, недостойной спасения! Ваши лидеры ведут вас лишь к смерти. Отрекитесь от них! Станьте частью чего то большего, нашими истинными соратниками и братьями! Помните. Три дня. Через три дня наши воздушные колесницы снова придут под ваши стены, и будет их куда больше, чем сейчас. Я все сказал.

Сообщение закончилось. Вражеские платформы, не тратя свое время, развернулись и полетели обратно. Словно и не было только что кровопролитного боя, в котором они теряли своих соратников. Андрей обернулся на Шипулина. Тот словно разом постарел лет на десять, не меньше. И в глазах его поселилось тихое, глубокое отчаяние.

Глава 37. Перебежчик.

Последствия атаки масочников были воистину ужасны. Ранее казавшийся таким упорядоченный лагерь обратился в хаотичные руины. Больше половины палаток снесло, или в ходе боя, или просто испуганной людской толпой, метавшейся в тесном пространстве. Число пострадавших или уничтоженных запасов и вовсе не получалось оценить. Провизия, боеприпасы, даже оружие. Все было поглощено полнейшим беспорядком того трагичного часа, в ходе которого Башня оборонялась. Растерянные люди выбирались из подземелий обсерватории, печально бродя по развалинам, и собирая то, что еще могло пригодиться. Хорошо хоть, вспыхнувшие кое где пожары были опеативно задавлены, в основном силами солдат. Шипулин, послонявшись недолго по останкам лагеря, похлопал Андрея по плечу, и молча удалился в свой странный кабинет. Выглядел он неважно. Словно, вся жизнь в одночасье покинула его бренное тело, оставляя пустую, бездушную оболочку. Даже улыбка, которую он бросил в сторону что-то лепечущей девочки, сквозила фальшью. Свиридов не стал мешать ему уйти. Ясное дело что комендант сейчас далеко не в лучшем состоянии. Но что может сделать он, обычный боец, чтобы помочь товарищу? Он не психолог, и не великий оратор. Он и сам растерян, и не понимает, как теперь быть, и что делать. Чем он может помочь ему, осознающему всю глубину проблемы куда лучше Андрея. Все таки это его ответственность, ответственность взявшего на себя роль командира.

Андрей, вместе с Казаковым и еще несколькими офицерами, включая уже знакомого лейтенанта Котовского, пытались навести порядок, руководя незанятыми в обороне бойцами. Палатки для временного проживания установили быстро, а вот сбор трупов и разгребание пространства от обломков затянулись. Погибло много. Под завалами нашли тридцать девять тел, из которых лишь трое были военными Шипулина, и еще один бойцом одного из вольных стабов, успевших укрыться в этом, как им казалось, безопасном месте. Подумать только, большая часть погибших - самые обычные люди, пусть и иммунные. Правда, к этим трупам следовало присовокупить тех бойцов, судьба кого еще не выяснена, но вполне предсказуема. Три платформы защитников рухнули вниз, к основанию скалы. Вероятность выживания экипажей нулевая. Там уж, если не разбился при падении, так добьют и сожрут зараженные, которым явно живется не так уж сыто на этом ровном как стол пространстве. Обломки собрали в большие кучи, не став даже всерьез сортировать. Не то состояние у людей, чтобы беспокоиться об оставшемся под ними хламе и тряпках.