С сердцем не в ладу

В кабинете Сорбье ни шороха, ни звука. Инженеры проходят через кабинет Бельяра. Ковер приглушает их шаги. Не без опаски, Ренардо наклоняется над телом, заглядывает в соседний кабинет.

— Никого, — говорит он с озадаченным видом.

Он переступает через Сорбье и отваживается войти в кабинет, в то время как Бельяр склоняется над своим шефом. Ренардо спешит к окну. Внизу Леживр, покачиваясь на своей деревянной ноге, ждет, вытянув шею.

— Вы никого не видели? — спрашивает Ренардо.

— Никого.

Ренардо, обескураженный, свешивается из окна. Гравий искрится в лучах солнца. Под белым от зноя небом листва каштана как лакированная, вся в солнечных бликах. Приподняв фуражку, Леживр чешет в затылке.

— Оставайтесь на месте! — кричит Ренардо.

Он оборачивается и видит сейф.

— Боже, цилиндр!

Сейф в глубине кабинета полураскрыт. Стенки такие толстые, что внутреннее отделение кажется маленьким. Ренардо кидается к сейфу, проводит рукой по пустой полке, не отдавая себе отчета, до какой степени бессмыслен этот жест. Он отступает, оттягивая двумя пальцами воротник рубашки. Он задыхается. Ну-ну, спокойствие, спокойствие! Главное — не впадать в отчаяние! Кровь громко стучит в висках. Нельзя же терять голову из-за того, что… из-за того…

— Бельяр!

Инженер, стоявший на коленях возле убитого, поднимает голову. Словно очнувшись, он хватается за ручку двери и, шатаясь, поднимается. Ренардо уже овладел собой. Он тащит Бельяра за руку, показывает ему сейф, потом бросается к окну.

— Леживр… Никого не впускайте…

Он смотрит на часы. Три минуты третьего. Невероятно! Ему казалось, будто все, только что пережитое, длилось долго, бесконечно долго. Что предпринять?.. Он и сам толком не знает. Он думает о своем «дофине», там, на улице, потом о Сорбье, который лежит не шевелясь, мертвый — об этом можно догадаться по особой распластанности тела, по торжественной, ужасной неподвижности. Бельяр смотрит на сейф, затем подносит руки к лицу, словно собирается молиться. Однако он просто трет щеки, веки, тоже пытаясь прийти в себя. Потом оборачивается к Ренардо.

— А где же убийца? — спрашивает он.

— Я никого не видел, — отвечает Ренардо. И тотчас поправляет себя слегка дрожащим голосом: — Никого не было.

Оба оглядывают такие знакомые комнаты, обстановку, которую они видят каждый день, привычные предметы; на секунду они перестают их узнавать. Они чувствуют себя здесь чужими. Вздрогнув, Бельяр подбегает к окну. Леживр по-прежнему стоит внизу.

— Леживр, вы никого не видели?

— Ни единой души. — говорит Леживр. — Что случилось?

— Да вот Сорбье… Мы вам потом объясним… Предупредите всех служащих. Произошел несчастный случай. Сюда никого не пускать.

Он возвращается к Ренардо, который раздумывает, засунув руки в карманы и опустив голову.

— Надо позвонить патрону.

— Да… но он придет не раньше чем через четверть часа, — заметил Ренардо. — Лучше позвать доктора.

— Бесполезно. Я повидал на своем веку мертвых… поверьте мне, все кончено.

Шарканье ног внизу возвестило о том, что пришли чертежники. Затем донеслось какое-то шушуканье. И наконец — раздраженный голос Леживра:

— Да говорят вам, нельзя!

Бельяр и Ренардо помолчали еще некоторое время, не решаясь взглянуть друг на друга. Наконец Ренардо не выдержал:

— Вы никого не заметили в чертежном зале?

Вопрос был заведомо глупым. Он прекрасно знал, что там было пусто, голо, все, как на ладони. Хотя нет, а халаты на вешалках? Но между халатами и полом он сам видел белую стену, гладкую, чистую. Дальше лестница, вестибюль…

— Ни единого уголка, где можно было бы спрятаться, — снова заговорил Ренардо. — Ни у вас в кабинете, ни здесь…

Широким жестом он обвел рукой стены, покрытые эмалевой краской, самую необходимую мебель — ничего лишнего. На память ему пришла фраза Сорбье: «Все здесь должно быть строго функционально». Он обожал это слово… нет, отсюда никто не выходил. Оставались только открытые окна на северной стороне. Но во дворе стоял Леживр.

Завод постепенно оживает. Люди внизу волнуются. Видно, пронесся слух о том, что случилось.

— Сейф не взломан, — снова говорит Ренардо и пожимает плечами, настолько глупо его замечание. Впрочем, любая мысль кажется сейчас нелепой. Просто не осмеливаешься ни о чем больше думать. А между тем мысли рождаются одна за другой, и с каждой новой мыслью все нарастает чувство беспокойства, тревоги.

— Двадцатикилограммовый цилиндр! — шепчет Бельяр. — Двадцать кило — это не пустяк! Сломя голову с таким тяжелым предметом не побежишь.

Да еще с каким предметом! От которого весь Курбевуа может взлететь на воздух, если…

Ренардо опускается в кресло Сорбье. Он мертвенно-бледен.

— Что мы можем сделать? — спрашивает Бельяр.

Ренардо разводит руками, трясет головой. Может быть, следует закрыть все выходы с завода, обшарить все вокруг? Хотя здесь ведь тоже все двери были закрыты. И никакой лазейки. Только начинаешь логически рассуждать, оказываешься в тупике.

— Делать нечего, — говорит Ренардо. — Я звоню. А там видно будет.

Он набирает коммутатор, просит соединить его с господином Оберте.