С/с. Том 24

Рита вернулась назад около четырех часов дня. Едва я услышал гул машины, как сразу же бросился из дома, чтобы открыть ворота. У нее было напряженное, осунувшееся лицо, которое не предвещало хороших новостей.

— Что случилось?

— Кое-что… Пойдем вовнутрь. Я расскажу тебе все по порядку.

Мы вошли в дом, и я закрыл дверь.

— Тебе удалось убедить ее?

— Хотелось бы в это верить.

— Ну, говори же!

— Я хорошо сыграла свою роль. При виде письма и фотографии Эмми так побелела, что я испугалась, как бы она не упала в обморок.

— Так она клюнула?

— Не сразу. Вначале решила, что я лгу. Я сказала ей, чтобы она позвонила в отель, в котором он всегда останавливается.

— И она это сделала?

— Разумеется. Ей сообщили, что его ждут, но он еще не приехал. Тогда Эмми начала прислушиваться к моим словам. Я расплакалась, сказав, что у меня нет ни гроша, что я потратила на него лучшие годы своей жизни…

— Это оставь при себе. Меня интересует Эмми. Что она тебе ответила?

— Ничего. Осталась сидеть сиднем, как толстая свинья, и смотреть в окно. Она предоставила мне возможность говорить, но сама не сказала ни слова. И это беспокоит меня больше всего.

— Что случилось потом?

— Я спросила ее, не оставил ли он ей деньги. Она ответила, что у нее ничего нет. Тогда я поинтересовалась, что мне делать. Она мило улыбнулась и выразилась в том смысле, что нужно подождать развития событий. Я ей сказала, что, скорее всего, он не даст знать о себе, на что она коротко ответила, что это вполне возможно. Но у меня создалось впечатление, что она уверена: он без нее не обойдется и уж ей-то всегда сообщит о своем местонахождении. Вот такие дела!

— Ты думаешь, у нее возникли подозрения?

— Она уверена, что меня он бросил, но уж ее не оставит ни при каких обстоятельствах.

— Что-то за этим кроется…

Глава 17

Мы прождали неделю.

Это была очень длинная неделя, самая длинная в моей жизни. Мы провели все это время внутри дома, так как поднялся сильный западный ветер. Мы сидели в гостиной, коротая часы возле камина и слушая радио.

Рита постоянно твердила мне, что нужно перерыть сарай, но я отказался, так как был абсолютно уверен, что там ничего нет. Тогда она начала говорить, чтобы я выудил из колодца тело мужа, но я и здесь не согласился. При мысли о том, как я достану полуразложившийся труп и снова увижу Зерека, меня била лихорадка.

Теперь все зависит от поведения Эмми. Я уверен, она заговорит, как только убедится, что бросили не только Риту, но и ее. И мы ждем. Рита далека от того, чтобы быть идеальной компаньонкой, и мы ладим с ней, как кошка с собакой.

Кошмар, если Эмми узнает о том, что я живу с Ритой. Каждый раз, когда я слышу шум приближающейся машины, я как сумасшедший бросаюсь на второй этаж и запираюсь в своей спальне.

У нас практически не осталось денег. Мы согласились, что опрометчиво тратить деньги Зерека до тех пор, пока мы не будем уверены, что у Эмми не записаны их номера. Эмми опасна; она вполне могла предупредить полицию об исчезновении Зерека. Так что, если мы пустим в обращение эти банкноты и они будут замечены, смертный приговор нам гарантирован.

У нас остались шесть фунтов у Риты и те двадцать фунтов, которые хотел передать мне Зерек и которые я обнаружил в его чемодане. Но мы очень много пили, и деньги растаяли, как мираж в пустыне.

На восьмой день я уже был сыт по горло Ритой и своей никчемной жизнью здесь.

Это произошло после обеда.

— Я еду в Лондон утром.

Рита в этот момент прикуривала сигарету, и я видел, как задрожала спичка в ее руке. Она посмотрела на меня:

— Зачем?

— Нужно где-то раздобыть денег. Через пару дней мы будем без гроша.

— И где же ты раздобудешь их?

— Приятель должен мне пятьдесят фунтов.

Она даже не скрывала своего сарказма.

— Ты, разумеется, вернешься к ночи, не так ли?

— Надеюсь. Но если его не будет, мне придется задержаться. В любом случае я позвоню тебе…

— Фрэнк…

— Что еще?

— Ты помнишь, что я тебе сказала?

— Перестань! Неужели ты воображаешь, что я пойду к девочкам?

— Не советовала бы тебе делать это!

— Ха-ха! Ты меня ревнуешь? Тогда и я могу спросить: где твой приятель, с которым ты выступала в Каире?

Она бросила сигарету в камин.

— Почему ты спрашиваешь о нем?

— Хочу быть уверенным, что он не объявится как-нибудь вечерком. Если ты воображаешь, что я прячу девушек в рукаве, то почему бы здесь не появиться Борису Доумиру?

Не глядя на меня, Рита сказала:

— Он умер.

— Твоим словам можно верить?

— Он умер шесть или семь лет назад в Каире.

— И как же это произошло? Ты его отравила?

— О чем ты?

Рита бросила на меня тревожный взгляд. Я улыбнулся:

— Шутка!

— Неудачная!

— Все в порядке, все в порядке. Не хочу, чтобы ты оказалась леди Макбет!

— Закройся!

Шагая по Пиккадилли и рассматривая сверкающие витрины роскошных магазинов, пялясь на красивых женщин, наряженных в меховые манто, провожая взглядом бесшумно проезжающие мимо «кадиллаки» и «понтиаки», я отдыхал от гнетущей атмосферы усадьбы «Четыре ветра».