С привкусом пещерной соли (СИ)

    Вода лениво перекатывалась и ее медленные движения отзывались в крови, как будто перемещались под действием какого-то общего энергетического поля.

    Наташка повернула в сторону, удаляясь от общих маршрутов, проложенных аквелями и пошла туда, где заканчивался свет и наступал мрак.

    Ее веселенькая зеленая майка с белой каймой и черные шорты совершенно не подходили для того, чтобы куда-то идти с не человеком, и еще меньше для романтического свидания.

    Гуру приближался с левой стороны.

    Наташка добрела почти до границы света и остановилась. В темноту она добровольно в одиночестве точно не попрется.

    Радует, что отсутствуют зрители - что удивительно, никто не выперся посмотреть на продолжение вчерашнего представления. На поверхности все по другому - если ввести смертную казнь - по старинке, в центре площади, с окровавленной деревянной колодой и огромным начищенным до блеска топором - то толпа желающих увидеть все своими глазами соберется такой, что передавит собой немало народу.

    Туда им и дорога.

    Впрочем, не совсем уж было пусто - кто-то у воды сидел, пусть и в одиночестве.

    Так как все равно придется ждать, пока гуру явится на свет, а времени до этого светлого события оставалось предостаточно, Наташка пошла к сидящему на берегу человеку и удивилась, когда с трудом узнала в худой, изнуренной фигуре того самого Михаила Ивановича, интеллигента в спортивном костюме с вечным призраком-галстуком на шее, который приехал в Ракушку вместе с ней.

    Нимфетки поблизости не наблюдалось.

    Значит, и он не уехал, а как Полина, остался здесь. И она, если подумать, осталась, пусть и по другой причине - сложно собрать вещи и убраться прочь с гордо поднятой головой, когда тебя пригласили на банкет в виде главного блюда. Возможно, у Наташки было немало отвратительных недостатков, но вот трусихой она не была никогда. Убегать - последнее дело, убегают только крысы.

    Интересно, из их развеселой компашки вообще кто-нибудь вернулся на поверхность?!

    - Можно? - поинтересовалась Наташка, оглядывая пустынный берег. Сотни посадочных мест, а она просится под бок этого человека, который, если припомнить, не особо-то ей нравился.

    - Конечно, можно.

    - Что вы тут делаете?

    Он повернул к Наташке голову и она чуть не вскрикнула, когда тусклый свет отразился в его глазах.

    Михаил Иванович походил на труп, который восстал из земли. Он совершенно точно доживал свои последние дни, причем доживание проходило совсем не просто и отложило на его лице гримасу непреходящей боли.

    - Извините, - выдавила Наташка.

    - Да чего там, - широким жестом, плохо скрывающим собственное отчаяние, произнес он. - Не стоит. У каждого своя война. Я свою почти проиграл, а вот у тебя, как у большинства живых, полно времени выиграть.

    Спорить с ним не было никакой возможности. Нельзя же говорить умирающему, что он говорит пошлые банальности, которые забываются спустя несколько минут.

    Михаил Иванович, к счастью, отвернулся.

    - Я предпочитаю бывать тут один. Привыкаю, так сказать, к одиночеству. И постоянно думаю, все время думаю - есть ли там, после смерти еще что-нибудь?

    - Аквели уверены, что есть.

    - Я не аквель.

    - Неважно, - Наташка сжалась и обхватила плечи руками. - Я не хочу об этом говорить. Могу я что-нибудь для вас сделать?

    - Для меня нет, - ответил он, сосредоточено щурясь. - Кто я тебе такой? Мы просто вместе сюда ехали и больше нас ничего не связывает. Ты мной и не интересовалась никогда, как человеком, в смысле. Я всегда был фоном, сколько себя помню. И для жены. И для дочери... просто фон. А я тебя часто вижу... Все, что вокруг. С какой стати ты будешь что-то для меня делать? Но еще я вижу, что ты можешь сделать что-нибудь для него. Понимаешь, я о ком? Чтобы ему не пришлось однажды умирать так... в одиночестве. Гонза такого не заслужил.

    Наташка резко поднялась, отказываясь впускать в голову его слова.

    - Простите.

    Она уходила, стремясь к темноте, где гуру и забытье, а Михаил Иванович продолжал говорить сам с собой.

    - Вы с ним так похожи. Вы - хамелеоны, но не по рождению. Я всю жизнь таким был, все притворялся... пока не стало слишком поздно.

    Наташка практически перешла на бег, только бы его не слышать.

     И почти натолкнулась на комок пустоты, которая оказался вполне себе материальной. Гуру остановился, молча ввинчиваясь в нее своими ненормально ровными глазами и Наташка зажмурилась и с радостью позволила своего мозгу отключиться, потому что не желала вести войну за то, чего у нее нет.

    И ноги двинулись и пошли сами собой.

    Темнота расступалась, но не было ни холода, ни страха. Легкие исправно дышали, в висках стучало и сердце билось в спокойном ритме прогулочного шага.

    Очнулась Наташка, когда они вышли на островок, окутанный плотной водой, слабо освещенный зеленовато-желтым светом.

    Гуру уселся на камень, разведя колени, положил на них ладони и замер.