С праздником! Валентинов день

– Да не могу я, не могу я их расправить! – звонко выкрикнула она. – Отстаньте от меня, горб у меня, ясно? Горбатая я! Оставьте меня в покое, отвяжитесь! Что вам надо от меня! Что?!

Она вдруг сорвалась с места и пронеслась через дорогу, прямо перед повернувшим грузовиком. Когда перепуганный водитель ударил по тормозам, акварельная девушка уже добежала до того почтового ящика, в который постоянно кидала свои послания, и, едва оглянувшись на высунувшегося в окно и отчаянно матерящегося водителя, нырнула в тень за углом дома. Парень остался стоять в растерянности. Я бы сказала, что он со стыдом и удивлением смотрел ей вслед, но с его места, во-первых, девушку было не видно, а во-вторых, он уже через полминуты развернулся и стал разглядывать витрину «Фонарика», словно хотел показать всем прохожим, что не имеет ни к горбатой художнице, ни к её звенящим слезами на всю улицу словам ни малейшего отношения. В общем, поступил не очень кинематографично и очень неблагородно. Говоря честно, Алису он тогда разочаровал и даже разозлил. Потому что после таких слов самое правильное было, конечно, броситься следом, проклинать свою тупую голову и бескостный язык, извиняться… Ну, или хотя бы искать обиженную девушку по дворам, чтобы попытаться всё это проделать. Таких мужчин, как этот парень, Алиса никогда не понимала и не любила. Про себя она назвала его Ну-и-парень, просто чтобы было как его называть, когда она станет рассказывать при случае о его поступке.

На следующий день Ну-и-парень зашёл в магазинчик с утра и купил валентинку. Алиса даже губу закусила, чтобы не разговаривать с ним и не начать метать перед свиньёй бисер, рассказывая о том, что все акварельные картины на стенах «Фонарика» нарисовала та девушка. Нечего! Да и вообще, разве это её дело, если вдуматься? Вот если только покупатель позволит себе как-то пройтись по акварельной девушке… Ну, вспомнит её или увидит сегодня в магазине… и скажет что-то… такое, тогда Алиса – ух! Алиса никогда не давала в обиду хороших людей. Даже очень странных и, может быть, не самых дружелюбных. И уж тем более – уже пострадавших от скотства.

Парень пошёл с валентинкой к конторке и долго стоял там, задумавшись. Может быть, в нём как раз сейчас говорила совесть. Может быть, он просто не умел писать валентинки. В общем, он стоял, не двигаясь, достаточно долго, чтобы зашедший минут через пятнадцать после Ну-и-парня посетитель, старшеклассник, тоже купивший валентинку, начал его торопить:

– Послушай, мужик, ты же не один здесь! Не знаешь, что писать, отойди от стола. Походи подумай… Дай людям открытку надписать, короче, будь человеком!

Только тогда Ну-и-парень начал что-то писать. А потом докупил конверт (не почтовый – белый со всех сторон), запечатал его и…

– Простите, вы знаете такую девушку… Мне кажется, она местная. Худенькая, невысокая блондинка с… с… она очень сутулая. Вы ведь знаете её? – спросил он Алису и так посмотрел, что у неё не хватило духа покачать головой. К тому же она уже поняла, что будет дальше, и ей это понравилось.

– Я её знаю, – с удовольствием подтвердила Алиса, берясь за конверт с валентинкой.

Ну-и-парень не спешил его отпускать.

– А как её зовут?

– Это ведь личная информация. Никто не даёт просто так, налево и направо, личную информацию. Вот если бы мне кто-нибудь сам сказал своё имя и разрешил говорить другим…

Надо сказать, Алиса, когда на что-то намекает, то умеет очень выразительно смотреть. Это и Виталик подтвердит. Алиса – несомненный чемпион по выразительным, полным намёка взглядам если не общегородского, то, несомненно, районного масштаба. Но Ну-и-парня было не пронять. Возможно, он был слегка бесчувственный.

– Да, конечно, – ровно сказал он. – Вы не могли бы передать той девушке… конверт?

– Могла бы. – Алиса дёрнула запечатанную валентинку на себя, и Ну-и-парень наконец-то отпустил конверт.

Алиса кинула конверт с валентинкой для акварельной девушки на прилавок, в тот укромный угол, прикрытый бортиком, где лежали всякие отложенные для постоянных посетителей вещицы.

– А вы разве не будете его надписывать? – безнадёжно спросил недотёпа.

– Не буду, – отрезала Алиса.

Ну-и-парень потоптался ещё немного, вздохнул раз пятнадцать и ушёл.

Акварельная девушка появилась, как обычно, за половину недели до Дня святого Валентина. Сквозь витрину Алиса видела, что шла художница по улице нервно, всё время оглядываясь и сутулясь больше обычного. Вместо привычной толстовки она надела истёртую старую осеннюю куртку, тоже с капюшоном, но не узнать акварельную девушку было всё равно невозможно. Всё же она была, как выразился Ну-и-парень, «с… с… очень сутулая». Перед тем как войти, девушка постояла у двери, то оглядывая улицу, то всматриваясь внутрь магазинчика сквозь стекло. Разговор с бестактным недотёпой, похоже, серьёзно выбил её из колеи. Алиса решила быть особенно дружелюбной сегодня и помахала акварельной девушке рукой. Только тогда художница наконец вошла.

– Доброе утро! Вы не представляете, какой у меня есть для вас сюрприз! – воскликнула Алиса. – Он сразу поднимет вам настроение.