Я вышла в сад. Начать нужно было с уборки полусгнившего яблочного ковра, вокруг которого сворами летали мухи и пчелы. Воздух был наполнен жужжанием и запахом гнили. Думаю, только Шиллера могла вдохновить такая атмосфера, у меня же она вызывала легкий приступ тошноты. Затем, мне следовало очистить клумбы от сорняков. Так уж у нас заведено: обычной траве рядом со сливками растительного мира, было не место. Наш глаз готов воспевать красоту, одаривать ее заботой и любовью. Мы укрываем от холодов розу, поливаем ее, если настала засуха, вдыхаем аромат ее цветов. Но, с тем же усердием, что мы охраняем розу, мы уничтожаем, то, что прикрывает прелесть ее цветения. Безжалостно мы обрываем одну жизнь, чтобы продлить другую. И снова и снова пробиваются сквозь яркие цветы их вечные безликие спутники. Быть может, чтобы ненароком, совсем случайно, получить взгляд полный восхищения и любви, причитающийся не им, но все же, в их сторону. А затем опять тяпка, по стеблю или корневищу, и безобразный вредитель больше не засоряет вид благоухающих клумб. Я должна была так поступить. Это оправданная жестокость, если конечно, такая имеет место быть.
Сгнившие яблоки нужно было вынести в лес, выбросить их в небольшой овраг за домом, цветы полить. И вот, мой сад уже не похож на умирающего пациента, он реанимирован и идет на поправку. Мне стоило позвонить матери и обрадовать ее этой новостью. Она гордилась бы, потому что знает, как я не люблю копаться в земле. Но я не стала. Взяла в руку телефон, с минуту смотрела на него, а затем положила обратно. Потому что знаю, что она бы начала плакать, а я этого не выношу. «Позвоню завтра»– решила я. Завтра.
У вас есть самое яркое и счастливое воспоминание из детства? Я говорю из детства, потому что только эти воспоминания могут быть наполнены поистине чистым восторгом, без примеси взрослых мыслей, суждений и оценок. Ребенок не способен различать уровни счастья, он отдается ему полностью, просто радостно открывает глаза и рот, и хватает его всей грудью, будто последний глоток воздуха. В такие моменты ребенок не думает «Я счастлив!», он просто принимает это как должное, как то, что может предложить ему Мир. Только взрослея, мы все чаще анализируем каждый момент своей жизни, и когда мы счастливы, мы непременно знаем это. И также знаем, что счастье пройдет, и мы вновь окажемся в тени плакучей ивы. Мы не даем счастью охватить нас, мы касаемся его и тут же отбегаем.
Я была ребенком, девочкой лет трех или четырех. Было лето, теплый солнечный день. Все мое воспоминание пропитано ярким, почти золотистым светом, таким мне запомнился этот день. Вокруг была зеленая трава, и в воздухе запах каких- то цветов и хвои. Мы с дедушкой и моим младшим братом подошли к малиннику, возле старого заброшенного дома. Малина оплела весь покосившийся забор. Мы начали срывать ягоды, такие сладкие и ароматные. Мы набивали ими рот, даже не задумываясь о том, что они могут быть испорченными. Мы делали так довольно часто, этот куст был обязательным пунктом на нашем маршруте. А потом мы шли к скверу. Уже приближаясь к нему, можно было уловить хвойный запах туи. А с краю стояло дерево, усыпанное белыми цветами, дедушка называл его чайным деревом, но я не уверена, насколько это правда. У его подножия, да и вообще по всему скверу мелькали белые пятнышки, с желтыми, почти как солнце головками. Они создавали такой контраст, что в глазах рябило, и голова начинала идти кругом. Дедушка сорвал один цветок и протянул мне. – Давайте, – сказал он, – нарвем маме букет.
И мы с братом, бегая по всему скверу, срывали эти ромашки, выискивая только самые лучшие и красивые. Затем мы стали разбавлять их и другими цветами, всеми, что нашли в нашем личном Эдеме. Закончив, наконец, собирать свои букеты, мы преисполненные желания готовы были вручить их маме. Но наш маршрут еще не был окончен, поэтому мы двинулись дальше. Я помню, как сильно сжимала этот букет, все время, поглядывая на него и боясь, что он завянет, так и не успев попасть в руки к получателю. Но мы шли дальше, дедушка, а следом и мы с братом, пытаясь не отставать. Пройдя все дома, мы вышли к конечной точке нашего путешествия. Это была небольшая зеленая поляна под открытым небом. Мы приходили сюда, чтобы посмотреть на лошадей. Их было две или три, они мирно стояли, склонив головы и пощипывая траву. Их шерсть переливалась и сверкала на солнце. А гривы немного неухоженные, запутанные ниспадали вниз по шее. Кажется, они не замечали нашего присутствия, а мы старались не спугнуть их. Но в этот день, день, который так сильно врезался в мою память, кое-что в этой картине изменилось. Я увидела, как из-за лошади появился маленький, слегка неуклюжий жеребенок. Сначала он спокойно двигался по поляне, а я уже как завороженная смотрела на него, открыв рот.
– Дедушка, смотри! – воскликнула я.
– Да, аккуратно. Не испугай.