Читаем С отцами вместе полностью

Смущенный, Костя сел. После короткого оживления класс затих. Урок становился все более интересным. Многого еще не знали восьмиклассники. Легко сказать, какие области вошли в Дэ-вэ-эр, а республика-то еще не собрана воедино, в некоторых районах до сих пор хозяйничают белые и японцы. Чита и узкая полоса земли вдоль железнодорожной ветки, идущей в Маньчжурию, оставалась в руках атамана Семенова. Этот кусок территории сейчас называют «читинской пробкой». Из-за нее Западное и Восточное Забайкалье оказались разъединенными. Указка учительницы находит и другие «пробки». Амур завоевали красные партизаны, а в Хабаровске и окружающих его районах засели белогвардейцы. Приморье разделилось на две части: одна занята партизанами, другая, где расположен Владивосток, находится у врагов. Вот она какая, Дэ-вэ-эр!

«Когда дадут сочинение на свободную тему, я напишу про нашу республику», — решил Костя.

А Лидия Ивановна уже рассказывала о Чите… В апреле части Народно-революционной армии начали наступление. Как раз праздновалась пасха, в церквах звонили колокола, а народоармейцы вели перестрелку с семеновцами на окраинах города. Белые уже метались в панике, начали отступать. Но в самый критический момент на помощь семеновцам выступили японцы. Народоармейцы отошли. Москва дала срочный приказ: ни в коем случае не ввязываться в сражения с японцами, чтобы не вызвать войны.

Ребята хорошо знали японцев. Солдаты и офицеры японской императорской армии полтора года разгуливали по улицам поселка, как у себя дома. Их не забудешь. «Борьшевику не харасё», — говорили самураи. Костя медленно повернул голову налево. Во втором ряду сидит Вера Горяева.

— Кравченко, ты куда смотришь?

Костя поспешно вскочил.

— Я все слышу, Лидия Ивановна!

— Где расположена станция Гонгота?

— У подножья Яблонового хребта! — бойко ответил Костя.

— Чем же она знаменита?

Костя много раз проезжал эту станцию, но ничего знаменитого там не видел. Даже поселка нет, стоит всего несколько железнодорожных домиков. Интересно, причем тут Гонгота? Ее и на карте не найдешь. Костя пожал плечами. Но оказалось, что Гонгота очень даже причем и в судьбе Дэ-вэ-эр сыграла немалую роль. Там летом встречались представители Дальневосточной республики и Японии, они подписали соглашение о прекращении военных действий. Малюсенькая, никому не ведомая Гонгота стала известна всеми миру, ее поминали газеты в Токио, Нью-Йорке, Лондоне, Париже… Японское командование согласилось вывести свои войска из Забайкалья и Хабаровского района. Теперь уже легче было разбить атамана Семенова. Сейчас Народно-революционная армия наступает за Яблоновым хребтом, надо вышибать «читинскую пробку»…

Не успел прозвенеть звонок, как в класс влетел Кикадзе.

— Что тебе? — остановила его Лидия Ивановна.

«Жаловаться пришел Гога-Мога», — подумал Костя, собирая учебники.

— Ребята! — закричал Кикадзе. — Сегодня, 25 октября 1920 года, в семь часов вечера, в нардоме состоится собрание молодежи. Обязательно будут танцы! Геннадий Аркадьевич всех приглашает. Приходите!..

Занятия в классах первой смены кончились. Из широких дверей школы покатилась лавина мальчишек и девчонок.

Вера и Костя, жмурясь от яркого солнца, торопились в Заречье.

<p>Глава вторая</p><p>Друзья-товарищи</p>

Обедая на кухне, Костя слышал приглушенные голоса. Спокойный и мягкий принадлежал отцу Тимофею Ефимовичу, а басистый и резкий — машинисту Храпчуку.

— Чай у них давно остыл, больше часа ругня идет! — сообщила мать, сокрушенно качая головой.

Костя вошел в комнату за учебником химии.

— Послушай, Костик, как твой батька меня обижает: Советскую власть спрятал, угощает Дэ-вэ-эр, какой-то буфер на тарелке сует. А мне такая закуска не по нутру! — гремел Храпчук.

Он говорил без умолку, часто поднимался с табурета и, заложив за спину руки, тяжелыми шагами прогибал старые половицы. Тимофей Ефимович, с газетой в руках, попытался что-то прочитать вслух. Но Храпчук заглушил его:

— Пишут, а я не верю! Сердце мое не принимает!

Костя молча наблюдал за отцом и Храпчуком. Отец спокойно снял очки, потянулся к кожаному футляру. Машинист сел к столу, раздраженно схватил вилку и продолжал:

— Ты, Тимофей, партиец и я партиец, только соображения у нас разные. Ты принимаешь буфер, а я не признаю его! И не успокоюсь до тех пор, пока с красного флага не сорвут синей заплатки. Не могу иначе.

Старик сильно постучал черенком вилки по столу, стаканы задребезжали на блюдцах.

— Не читай мне газету! Все равно не пойму! Может, шарики перестали работать…

Споры отца с Храпчуком Костя слышал не раз и знал, почему так волнуется старый машинист. Он и слышать не хотел о том, что флаг Дальневосточной республики должен быть не чисто красным, а непременно с синей заплатой у древка.

Храпчук свирепо отхлебнул холодного чаю.

— Не сойдемся мы с тобой, Тимофей! Не нужен России буфер, это мое последнее слово!

— Не то говоришь, Николай! — Отец свернул газету, положил ее на стол. — Ты, железнодорожник, всю жизнь на поездах, и тебе пора знать, зачем у вагонов буфер…

— Да уж как-нибудь разберусь, — усмехнулся машинист.

Перейти на страницу:

Похожие книги