С определённой точки зрения

Пальцы сами ввели коды, связь активировалась, по периметру платформы засияли синие огоньки. Перед девушкой возникла голограмма высокого, отлично сложенного мужчины, поражающего взгляд непривычно синей кожей и алыми глазами, словно подсвеченными изнутри.

– Здравствуйте, друг мой… – прошелестел тихий голос и синекожий брюнет на миг утратил свою хваленую невозмутимость. Он дрогнул, но тут же справился с собой, уставившись на собеседника, закутанного в хорошо знакомые одеяния, крайне внимательным взглядом.

– Ваше Императорское величество? – прищурил побагровевшие глаза чисс. Косинга тихо рассмеялась.

– Да, друг мой. Почти…

Траун промолчал, ожидая продолжения, которое не замедлило последовать.

– Итак… Протокол: зета-аруф один-один давет.

– Слушаюсь, Ваше императорское величество, – выпрямился еще сильнее Траун, на губах чисса мелькнула очень неприятная усмешка, обещающая громадные неприятности Республике.

– Отлично… И еще… – Косинга помолчала, и вновь продолжила разговор. – Гранд-адмирал Траун. Смените телохранителей. Я не люблю терять тех, кто являет собой истинное сокровище Империи.

Связь погасла, оставляя чисса в раздумьях.

Подумать было о чем. Переданные пакеты с информацией не оставляли сомнений в личности отправителя, но вот внешний вид и голос… Однако, манера держаться, построение фраз и прочее, все это было так знакомо, хоть и присутствовал легкий налет чего-то странного. Вроде и император, и, в тоже время, не совсем он. Словно копия… почти. Неожиданно Траун вздрогнул от пришедшей в голову мысли. С чего он счел, что это – самозванец? Да, поведение практически копирует Палпатина, но так может быть еще в одном случае. И пример такого стоял перед глазами. Если у Вейдера внезапно обнаружился сын, о котором никто не знал, то почему у императора не мог быть припрятан Наследник? Вернее… Чисс еще раз вспомнил звучание голоса и хмыкнул. Про себя. Не наследник. Наследница. И понятно, почему «почти». Пока не проведена инаугурация… Впрочем, об этом потом. Вначале он последует совету. Но только после того, как проведет допрос.

II. За что боролись, на то и напоролись

Люк Скайуокер мрачно смотрел на бутылку ядреной хаттовской сивухи – жуткого пойла, почти повсеместно запрещенного к продаже и приравненного на некоторых планетах к боевым отравляющим веществам, а на других – к оружию массового поражения типа ядерной бомбы.

Сделанная судя по всему из скисшего ракетного топлива, бантового навоза и еще непонятно чего бормотуха вышибала обильные слезы жутким запахом, разносящимся на пару метров, и разъедала металлическую посуду за пару часов. Возле стакана уже валялось несколько трупиков насекомых – бедолаги пролетели слишком низко над мутно-зеленой пузырящейся жидкостью, любопытствуя, за что и поплатились. В отличие от них Люк был жив, здоров и в относительно нормальном состоянии духа, что в последнее время случалось нечасто. Закаленный суровыми условиями и войной организм Одаренного сопротивлялся влиянию самогона как мог, не давая соскользнуть в приятное состояние расслабленности и кратковременного забвения.

Победа принесла ему сплошные боль и разочарование. Во всем. Он и раньше идеализмом не сильно страдал, на войне его выбивают быстро, а уж теперь так и вовсе растерял последние остатки.

Начать стоило с фарса, развернувшегося на похоронах. Посмотрев на молодого парня, лыбящегося и изображающего из себя юного Энакина Скайуокера, Люка едва не стошнило. Сцена была настолько нарочитой, что это не лезло ни в какие рамки. Дальше – больше. Отношения с Леей резко закончились. Девушка сделала пару честных попыток воспринять его как брата, но так и не смогла себя перебороть. Перед тем фактом, что он – сын Вейдера, меркло все остальное. И их многолетняя дружба, и то, что они много раз спасали друг другу жизнь, и даже факт, правда не доказанный, их родства. Принцесса напрочь отказалась провести проверку, которая могла бы опровергнуть это… ведь были те же самые шансы на положительный результат. А пережить его она бы просто не смогла. Совершенно. Так, у нее была надежда на то, что Люк просто принял за кровное родство дружескую привязанность и едва не начавшиеся романтические отношения. И вообще… кто поверит словам сбрендившего в одиночестве старика, жравшего в последние двадцать лет всякую дрянь, которой густо поросли болота Дагобы, или словам призрака? Особенно последнего?

Единственная уступка, которую она сделала – это не сказала никому о том, в чем ей признался Люк перед отлетом на Звезду Смерти. На большее ее не хватило, даже Хану она потом сказала, что это был просто розыгрыш – сказать, что они брат и сестра. Люк тогда просто посмотрел на Лею… и промолчал, после чего улетел на Татуин. Как оказалось впоследствии – правильно сделал.