С носом

К счастью, я сидела внутри машины и не могла поверить в то, что эта взбешенная и внушительная, но на самом деле наверняка вполне нормальная и разумная женщина станет вдруг бить стекла и пытаться залезть в окно. Конечно, вместе с этой мыслью в голове всплыли и другие, и прежде всего о том, что хочется поскорее забыть о случившемся, отключиться и погрузиться в темное и безопасное неведение. Мотор чихал и визжал, а я все поворачивала и поворачивала ключ туда-сюда и чувствовала, как в машину пробирается едкий запах горелой проводки. С каждой последующей попыткой завестись звук двигателя становился все более слабым и усталым, наверное, аккумулятор постепенно разряжался, не знаю, но пришлось среди всей этой суеты взять паузу и, набравшись решимости, взглянуть на яростно орущую за окном женщину. Она явно кричала что-то вроде «Тебе не уйти», и ее голос сквозь стекло казался слабым и приглушенным, словно это ругались за стенкой соседи, однако выглядела она по-настоящему жутко, этого нельзя было не признать, как, впрочем, и того, что ее неистовство было самым что ни есть естественным, да плюс ко всему все это происходило буквально на расстоянии вытянутой руки.

А потом, скорее всего, с последней из возможных попыток она вдруг завелась, машина, и испустила громкий, слегка гнусавый рык.

Сдала назад и выехала из тени больших машин. На секунду показалось, что бурный конфликт с этой Хятиля еще не исчерпал себя, она ни в какую не хотела меня отпускать и висела сбоку, ухватившись за дворники, но, к счастью, не стала, например, влезать на капот или совершать какие-нибудь другие трюки, наоборот, довольно быстро разжала пальцы и замерла на краю стоянки в измятом, заснеженном черном пиджаке и, это было видно, громко шипела. Я не стала больше смотреть на нее, развернула машину и двинулась к воротам.

Навстречу шли люди, залитые ослепительным снежным светом, те, кто был на кладбище, я по-прежнему их всех боялась и ужаснулась при мысли, что ненароком могу кого-нибудь задавить; без сомнения, это была бы насмешка судьбы, последняя капля в чаше терпимости любого человека. Однако мне удалось вылавировать между смутными черными силуэтами, не признав среди них знакомых и никого не задавив, к выезду с территории кладбища, а оттуда на куцую после вырубки еловую аллею, где единственным признаком жизни оказалась промелькнувшая вдали серо-рыжая белка, цвета подпортившегося мяса.

На заснеженной дороге отпечатались следы только одной машины, скорее всего, той самой, под колеса которой я едва не угодила на стоянке. Когда я свернула с еловой аллеи направо, неподалеку от неудачно стоявшей коптильни чуть было не съехала в открытое поле, лишь тогда сообразив, насколько дорога скользкая, а для людей с моим уровнем вождения даже чересчур; каждый раз, когда я пыталась нажать на газ, колеса начинали проскальзывать и машина совсем не слушалась. Последний поворот у края поля, перед пересечением с широким шоссе, пришлось преодолевать практически ползком. Два мальчугана, пробегая мимо, показывали на меня пальцем и смеялись. Будь я на их месте, меня бы это тоже рассмешило. Я успела заметить, как они погрузились в солнце, низкое, но такое яркое, что ребятня просто растворилась в нем.

На перекрестке я заволновалась и окончательно все перепутала, совершив нечто крайне идиотское и совершенно непростительное. Нажала на газ и бросила сцепление. Машина резко рванула вперед. Другие машины, маленькие, и большие, и огромные ревущие фуры, приближались с обеих сторон на огромной скорости, я ни о чем толком не успела подумать, зажмурилась, резко повернула влево и надавила на газ. На последнее мое действие машина отреагировала тем, что просто заглохла. Хотелось закричать «только-не-это» и «избави-Боже» и прибавить несколько безбожностей или других грубостей, но, вместо того чтобы продолжить причитания, я почти интуитивно повернула ключ в зажигании, и она рванула вперед, машина, и если бы у меня было хоть мгновение на раздумья, то, конечно, я без труда поняла бы весь этот механизм, но тогда мне оставалось только радоваться, что хоть что-то сработало. Я сидела и поворачивала ключ в замке снова и снова, а потом машина вдруг взяла и выплюхнулась — другое слово для этого звука и движения трудно подобрать — через встречную полосу прямо на автобусную остановку, которая случайно оказалась у меня на пути, я не успела ее заметить, но, вспоминая об этом сейчас, думаю, что она была моим спасением и чудом, хотя само по себе наличие остановки неподалеку от перекрестка конечно же никакое не чудо.

Машины сигналили, с грохотом проносились мимо, а я сидела, вцепившись в руль от охватившего меня ужаса. И не хотелось ничего, кроме тишины и спокойствия, совсем чуть-чуть, только десять секунд, чтобы ткнуться лбом в леденящий сине-серый руль. Но я знала, что за мной могут гнаться, и вынуждена была ехать дальше, несмотря на дрожь по всему телу.