— Максим, — кричу я в дом, — позови, пожалуйста, папу, уже все готово, нужно только стулья расставить и хлеб нарезать.
Через минуту он показывается в дверях с корзинкой уже нарезанного хлеба.
— Ой, какой ты молодец, — всплескиваю руками я.
— Держи, мам, — вдруг говорит он, и я едва не роняю протянутую мне корзинку.
На глаза набегают слезы — он впервые назвал меня мамой!
— Можно я тебя обниму? — спрашиваю у сына.
Он кивает, и я быстренько подхожу к столу, ставлю хлеб на стол, возвращаюсь и стискиваю Макса в объятиях.
Мы с ним сразу договорились: захочет называть меня мамой — пожалуйста, а нет — я тоже не против. В конце концов, мать у него уже есть, так?
А сейчас меня затапливает любовь и нежность, и я от души благодарна этому искреннему мальчишке, который счел меня достойной этого гордого звания: «мама».
— Задушишь, — бурчит Максим, и я наконец от него отлипаю.
На улицу выходит Антон, и я решаю подарить свой подарок сейчас, пока мы одни.
Я долго его выбирала и тщательно упаковывала.
— Иди сюда, — маню его пальчиком.
Муж подходит и обнимает меня, а я жестом фокусника достаю из кармана фартука небольшую коробочку.
— Это тебе! С днем рождения тебя, любимый, — чмокаю его в щеку.
Он снимает упаковочную бумагу, а затем крышку с коробочки.
А там, на подушке, лежит редкий ограненный камень — сиреневый тааффеит в виде капли весом почти в карат. Муж как-то раз обмолвился, что хочет с ним поработать. Хочет — пожалуйста.
— Ты запомнила? — изумляется Антон.
— Ага, — подмигиваю я. — Нравится?
— Очень! А можно я попрошу еще об одном подарке?
— Проси.
— Надежда и Вера у меня уже есть. Подари мне Любовь.
— Я и так люблю тебя, — поначалу не понимаю я.
Потом, когда он многозначительно смотрит на мой живот, до меня доходит, и я шепчу:
— Подарю. Конечно подарю!
Конец