С небес – в тернии

Если вкратце, мои исследования заключались в изучении действия отражающих поверхностей на живые организмы, при различных воздействиях некоторых полей. Поэтому центральная часть моей лаборатории представляла собой нечто вроде камеры из многочисленных зеркал, а по периметру комнаты находились разнообразные приборы и установки. Зеркала были подвижны, я менял их углы, Люся же помещала в центр разную живность из вивария. И вместе мы скрупулезно проводили многочисленные и многочасовые опыты, замеры. Может, подобные опыты ставились и на людях, где-то в кулуарах нашего НИИ, но мне об этом ничего не было известно.

Так вот. Параллельно со зверушками, я подбирал нужные параметры для себя лично. А почему? Сначала потому, что зверушки ничего не могли мне рассказать о своих ощущениях. А потом, когда я основательно проштудировал описание древних техник путешествий в другие миры при помощи меркаба, это увлекло меня настолько, что стало смыслом жизни, по крайней мере, в ближайшее время. Поразительно, откуда у древних были познания в области сакральной геометрии, звездном тетраэдре, электромагнитных и прочих полях?

Не буду рассказывать о том, кто и как сделал для меня мой личный меркаба из аметиста. Замечу лишь, что не последнюю роль сыграла моя неславянская внешность. Тот человек отчего-то решил, что я восточных кровей. Может, так оно и было, но ни подтвердить, ни опровергнуть этого я не могу: мои бабушка и дедушка по отцовской линии были детдомовские. А корни по материнской линии – ставропольские.

И вот, благодаря меркаба из аметиста, произошел прямо-таки скачок в моих изысканиях. Обо всем этом было известно только Люсе, но она была мне верной подругой, поэтому помогала мне во всех работах и при этом молчала как рыба. Замечательная женщина!

Но довольно разговоров. Приступаем…

Леонид взял свой меркаба и прошёл в центр зеркальной камеры. Там он быстро изменил положения всех зеркал, изменив углы в нужном направлении, и уселся в специальное мягкое кресло. Это кресло было без единой металлической детали, в его мягкой оболочке находились кристаллы кварца, попросту говоря, специально подобранные песчинки.

А теперь – самое главное: работа мысли. С богом…

Вечерний Париж – это город-сказка для многих тысяч туристов, горожан и просто влюблённых, неспешно прогуливающихся по его авеню и площадям. Легкая вечерняя прохлада; миллионы огней; сияющие рекламы многочисленных баров, кабаре, ресторанов; уличные музыканты… Кто хоть раз увидел Париж, тот навсегда влюбился в него. Другие же не перестают мечтать о том, чтобы хоть раз пройти по Елисейским полям, посмотреть на старину Латинского квартала, и уж непременно увидеть чудо света – знаменитую Эйфелеву башню.

Сверкающий Форд иссиня-черного цвета мчал по улицам Парижа, виртуозно лавируя в потоке машин. За его рулем сидел Леонард Ланье – тридцатилетний молодой человек, худощавый, смуглый и черноволосый, в котором угадывалась кровь испанского мачо. На заднем сиденье, позади него, еле виднелась темноволосая и курчавая голова его семилетней дочери Дианы. Девочка, прильнув к стеклу, с любопытством рассматривала мелькающие улицы, дома и людей.

Куда мы едем, принцесса? А разве я тебе не сказал? В Гуассанвилль, к моему другу. Я же обещал, что мы с тобой прекрасно проведем выходные дни. Почему без мамы? Она не захотела. Да, да, со мной не захотела ехать, не с тобой. Обиделась, наверное. Я её обидел? Почему я? Потому, что не живу с вами вторую неделю? Ты думаешь, это я так захотел? Вот и нет, это мама меня прогнала. Да ничего плохого я не делал! Не отвлекай меня от дороги! Чуть светофор не пропустил. Смотри вон по сторонам лучше.

Форд резко затормозил на красный. Девчушка, надув губы, отвернулась и снова принялась смотреть в окно. Вдруг на противоположной стороне она заметила молодую яркую женщину в стильном коротком платье. Её густые длинные волосы цвета воронового крыла развевались от ветра. Женщина, счастливо улыбаясь, протянула обе руки навстречу молодому блондину, высокому и мускулистому, с широкими плечами спортсмена. Тот вручил ей букет алых роз, а затем обнял ее и поцеловал в губы долгим поцелуем, как и принято в городе всех влюбленных. Рассматривать парочки в Париже не принято, но девочка не отрывала от них взгляда.

Мама?.. Где?

Форд, рванувший было с места на зеленый свет, резко затормозил, вызвав возмущенные сигналы клаксонов. Несколько мгновений Леонард наблюдал за мужчиной и женщиной. После страстного поцелуя те направились в уютный ресторанчик в нескольких шагах от их встречи.

Кто этот дядя? Чертов бык, вот кто!.. Да ещё и повел мою Люси в наш любимый ресторанчик! Ну я ему покажу розы… Он у меня надолго их запомнит. Я его накормлю этими розами. Нет, моя принцесса, розы не едят, но вот этот чертов бык их очень любит, я обязательно его накормлю ими. Нет, ты не будешь смотреть, тебе такие вещи видеть не нужно. Не ной! Поехали, а то вон нам уже сигналят вовсю.