С нами были девушки

После возвращения Зины на пост девушки сдружились еще больше. Только Зара, казалось, охладела к ней. Она, эта маленькая упрямая горянка, ничего не хотела прощать ни подруге, ни влюбленному лейтенанту.

— Чем занимаетесь? — по привычке спросил Земляченко.

На этот стереотипный вопрос солдатам нечего было ответить. Картина, которую сейчас увидел офицер, не имела ничего общего с боевой подготовкой. В углу, над тазом, поднималось горячее облачко пара. В этом облачке пряталась стриженая голова парня, покрытая мыльной пеной. На столике была расстелена ряднина, на которой лежала сморщенная после стирки гимнастерка, рядом стоял чугунный утюг, полный углей. Ведро с холодной водой дополняло картину.

Парню, видно, попало в глаза мыло. Он замотал головой, начал упираться, но Зара была неумолима.

— Чего брыкаешься? — наклонила она его силой к тазу. — Ты что, ишак?

В жизни девушек и это было развлечением. Они засмеялись. У Зины жемчугом сверкнул косой зубок. Андрей, взглянув на нее, не смог сдержать счастливой улыбки.

— Сама ты ишак!

— Вон что! Тогда ходи грязный! — Алиева сердито оттолкнула от себя голову парня.

— Зара! Дронин! — с укором обратилась к ним Давыдова. — Разве так можно? — в эту минуту Екатерина забыла, что она начальник поста, а в землянке присутствует офицер. Быстро отстегнула пуговицы на манжетах гимнастерки, подвернула рукава, открыв большие белые руки, и стала на место Зары.

Крупная, ширококостная, она повернула молодого солдата к себе, вытерла ему глаза и принялась домывать голову. Тот покорно ей подчинился.

Андрей знал, что недавно на посты отправили пополнение из совсем юных пареньков, но не думал, что и на ноль девять попал новобранец, вызывавший у девушек, старших его по возрасту, материнские чувства.

— Ну вот, Дронин. Теперь полный порядок. Бери полотенце и вытирайся… Девушки, погладьте ему гимнастерку.

— Только не Зара, — умоляюще промолвил хлопец. — Прожжет.

Теперь Земляченко лучше мог разглядеть паренька: невысокий, худенький — видно, и на нем отразились трудности военных лет, — он рядом с девушками-ветеранами был похож не на солдата, а на школьника.

Зина поднялась, взяла утюг и равномерными движениями начала гладить полу гимнастерки.

— А вы почему стоите, товарищ лейтенант? — обратилась к Андрею Давыдова. — Садитесь, вот сюда.

Лейтенант покорно опустился на стул с причудливо изогнутыми ножками и спинкой, обитой продырявленным шелком — трофеем из какого-то барского особняка, — сбросил теплую цигейковую безрукавку, расстегнул воротничок.

В невысокой землянке, освещенной лампой из большой гильзы, которая чуть коптила, чувствовался уют. Он создавался небольшими вещами: вышитым ковриком на стене, подушечками, которых никогда не видел вещевой склад, белым, по-домашнему повешенным на колышек полотенцем. И это впечатление домашности не портила ни пирамида с винтовками и автоматами в углу, ни противогазы, ни ящик с гранатами.

Андрей не часто бывал на постах, и вот в гостях у любимой, в уютной девичьей землянке, он вдруг снова подумал о тех, которые лежат в окопах. Ему стало не по себе. Покоряясь этому чувству, он поднялся и сказал Давыдовой:

— Ну, увидел, как вы живете, и надо назад ехать.

— Что вы так спешите?

— Это я мотоцикл обкатывал. Теперь пора возвращаться…

Он застегнул воротник, надел безрукавку, фуражку. Зина прислушивалась к разговору, автоматически водя утюгом.

— Успеете, товарищ лейтенант! — сказала Давыдова. — Конь у вас железный, быстро домчит. Поужинаете с нами. Зара такой шашлык сейчас приготовит, что пальцы оближете…

— К сожалению, нельзя, — Андрей повертел в руках фуражку, расстегнул ремешок над козырьком, — должен ехать.

Он еще раз посмотрел на Зину. Ведь затем только и приехал, чтобы увидеть ее. Теперь успокоился и можно возвращаться назад.

— Ну что ж, вам лучше знать… Ефрейтор Чайка, проводите лейтенанта к дороге, — приказала Давыдова. В ее взгляде, несмотря на сдвинутые над переносьем брови, поблескивали теплые, сочувственные огоньки.

Зина молча передала утюг Лубенской.

— Будьте здоровы! — козырнул Земляченко.

— До свидания, товарищ лейтенант! Счастливой дороги!

Хотя в землянке было не очень светло, но и после гильзовой «лампы» темнота на дворе показалась совсем непроглядной. Андрей невольно остановился на пороге.

— Хоть глаз выколи, — встревоженно буркнул он. — И куда это луна девалась?

— Осторожно идите! — предупредила Зина и взяла его за рукав гимнастерки. — У нас ограда из колючей проволоки.

Андрей решил обождать, пока глаза привыкнут к темноте.

Поднялся ветер. Где-то вверху шумел высокими кронами лес. Ветер доносил шум волнами, то сильнее, то тише. Андрей силился рассмотреть хоть одну звездочку на небе, но напрасно. Ни луны, ни звезд. Только внизу, под горой, наверно в селе, мерцало несколько желтых точек.

Зина опять притронулась к лейтенанту.

— К ограде шагов тридцать. Идемте. — Держа Андрея под руку, она размеренными шагами осторожно вела его вперед.