С мандатом губкома

Федька легко, по-кошачьи спрыгнул с крыльца и, взведя курок, направился к сараю. Перед полуоткрытой дверью он неожиданно заколебался, пнул ее ногой, распахивая шире, и приказал:

— А ну, выходь, кто тут есть! Живо!

Крюков едва-едва головой мотнул, приказал ребятам: «Не шевелитесь».

Федька постоял в нерешительности перед дверью, соображая что-то.

Потом вдруг пулей ворвался в сарай и, еще не рассмотрев никого там, заорал:

— Р-руки вверх, сволочи!

Он оказался спиной к Крюкову.

И в тот же миг Крюков со всего маху вонзил ему в спину вилы.

— А-а-а! — дико, по-звериному завыл Федька и повалился на землю, корчась от страшной боли.

Сава и Гриня онемели от ужаса. Крюков бросился к извивающемуся Федьке, поднял выпущенный им наган.

— Чего вы сидите! — крикнул он. — Банда в деревне, убегайте по огородам!

И тут же сам выскочил из сарая. Но не побежал, а выстрелил в бандита, метнувшегося из избы. Тот покатился по крыльцу. Дед Михей, быстро крестясь, кинулся за сенцы.

Второй бандит из хаты не появлялся, видимо, перетрусил. А тот, который сидел на коне, начал стаскивать из-за спины винтовку. Но замешкался. Крюков дважды выстрелил в него. Промахнулся. Тогда бандит, пригнувшись, наддал коню ногами и ускакал.

— Скорей, скорей, — торопил Крюков ребят. — Я прикрою.

Они ринулись на огороды и побежали. И тут услышали, как в центре села затрещали выстрелы.

Все чаще, чаще. Потом ударили залпами. Где-то заржали кони.

Ребята выскочили за огороды в степь. Кромка леса, где б можно было укрыться, синела далеко-далеко на горизонте.

— Стой! — крикнул Крюков, бежавший сзади. — Смотри, братки.

Они остановились, оглянулись назад. В центре села шел бой, метались кони.

И вдруг на огороды выскочил всадник на вороном коне и, нахлестывая его, поскакал в их сторону. За ним летел другой всадник, сверкая над головой клинком.

— Ложись, — скомандовал Крюков ребятам.

Конь первого всадника несколько замешкался перед плетнем, не решаясь прыгать через него. Хозяин оглянулся и сильно ожег вороного... Конь заржал и прыгнул через плетень. Он сбился с ритма и сразу не мог набрать скорость, перейти в галоп.

А конь того, с шашкой, птицей махнул через плетень и тут же догнал вороного.

Убегавший человек пытался уклониться от клинка, но преследовавший ударил его сильно, с потягом. Человек повалился с седла вниз головой, стукнулся о землю и перевернулся. Вороной помчался один, тревожно всхрапывая.

— Товарищ Лагутин! — вскочил с земли и заорал во всю мочь Сава. — Товарищ Лагутин! — И бросился навстречу всаднику, заворачивавшему разгоряченного коня.

Зорин не мог сдержать своей бурной радости — кричал, махал руками и подпрыгивал, как мальчишка.

Лагутин вложил шашку в ножны, подъехал к зарубленному бандиту, остановил коня.

— Кто это? — подбежав первым, спросил Сава.

— Сам... Митрясов, — ответил Лагутин и, обернувшись к ребятам, спросил: — Да, орлы, это не вы ль подняли пальбу на краю села?

— Мы, — почти хором ответили они.

— Ну, молодцы! Вот спасибо. Вовремя просигналили. А то было бы хлопот.

Лагутин направил коня в село. Ехал шагом. Сава держался за правое стремя, восторженно заглядывая в лицо комиссару.

На востоке поднималось яркое, ласковое солнце. Над центром села недвижно стояло пыльное облако.

Где-то вдали мелькали всадники, кони, доносились хлопки выстрелов — красноармейцы добивали рассеянную банду.

г. Гомель,

Белорусская ССР.