С любовью, Рома (СИ)

Мать я любила. Той самой любовью, которую обычно испытывают дети к своим родителям, — безусловной, наивной и от этого болезненной. А вот уважать её не получалось. Сложно уважать человека, который большую часть времени ведёт себя как великовозрастное дитя, зачастую не отдавая отчёта своим поступкам. 

Собранная с пола гречка полетела в мусорное ведро.

— Уроки сегодня есть? 

— Нет, только линейка и классный час. 

— И что, никакого праздника?

— Ну… — замялась я, — народ вроде бы потом гулять собирался.

Бабушка вновь тяжко вздохнула и, практически не отрывая ног от пола, вышла из кухни.

Я налила себе кружку чая и соорудила нехитрый бутерброд с маслом и уже засахаренным вареньем из крыжовника, когда бабушка вернулась, положив на стол передо мной сто рублей.

— Зачем? — поинтересовалась, прожевав.

— С ребятишками погуляешь.

То, что нынче «погулять» означало поход в макдак или прочую раскрученную сеть, где сто рублей — это вообще ни о чём, я уточнять не стала.

— Спасибо, — вполне искренне поблагодарила бабулю, при этом энтузиазма во мне не наблюдалась. 

Ба поняла всё правильно и, продолжая держаться за поясницу, грузно опустилась на старенький табурет, который тут же жалобно скрипнул.

— Ну не могу я тебе больше дать!

— А я разве прошу? 

Со стороны могло показаться, что мы ругаемся, голос у обеих звучал несколько напряжённо, но на самом деле мы с Раисой Ивановной прекрасно друг друга понимали. Ей всегда хотелось дать мне большего, а я… а я слишком рано разучилась ждать чего-либо.

— Возьми, — маскируя под приказ, попросила она, придвинув ко мне помятую сотку. Бросив испытывающий взгляд на купюру, я нехотя положила её в карман халата.

***

У подъезда меня ждал сюрприз в лице мамы, сжимавшей в руках потрёпанный букет дачных цветов.

— Сонечка! — обрадовалась она. — А я тут для Маргариты Дмитриевны цветочков купила.

Классная была бы «счастлива», водрузи я эту прелесть поверх кучи роз всех мастей и размеров, что каждый сентябрь дарили ей мои одноклассники.

— Спасибо, — буркнула я, не собираясь спорить с родительницей. Во-первых, это было лишней тратой энергии, а, во-вторых... кто знает, что может выкинуть моя маман под наплывом эмоций?

Забрав у неё букет, завёрнутый в помятый целофан, я в нетерпении переступила с ноги на ногу, ожидая, чем закончится эта встреча.

— Какая же ты у меня красавица! — наконец восторженно воскликнула мама, приложив кончики пальцев к губам и не сдерживая сентиментальных слёз.

Комплимент был явным преувеличением. Одетая в расклешённую чёрную юбку и видавшую виды белую блузку, я больше напоминала первоклашку-переростка, чем «красавицу».

— Спасибо, — на автомате повторила, ловя на себе любопытный взгляд соседки, появившейся в окне. Одна из местных доброжелательниц, не упускавшая возможности сунуть свой нос туда, куда не просят. — Ма, я пойду.

— Да-да, конечно, — быстро-быстро залепетала она, — только надушу тебя немного. 

И прежде чем я успела сообразить, что мама собирается сделать, её рука нырнула в огромный карман старушечьей кофты и извлекла оттуда стеклянный флакон непонятно с чем. Я попыталась дёрнуться в сторону, но не успела, и пахучая жидкость из бутылька полетела прямо на меня.

— Мама!

***

— Романова! Сонька! Стой! — вопли Тани Лапиной настигли меня примерно на середине пути до школы, когда я зло вышагивала по улице, гневно размахивая несчастным букетом. Мысль о том, что мама хотела как лучше, ни разу не успокаивала. Бабушка часто говорила, что мне не хватает смирения, даже в церковь пыталась затащить, но я усиленно сопротивлялась и тому, и другому.

Резко затормозила, обернувшись назад, при этом короткие волосы взлетели вверх и криво остриженная чёлка упала мне на глаза. Да, этот безусловный минус я не предусмотрела, когда орудовала ножницами. Пока воевала с непослушными прядями, подруга успела нагнать меня.

— Экстремально, — заявила Лапина, кинув взгляд на мою причёску.

Стало неловко, ведь сама Таня сияла свежеуложенными кудряшками. Пришлось делать вид, что всё так и задумывалось с самого начала.

— Хотела ещё короче, но бабушка была против.

— Да-а-а? Ну, в целом прикольно смотрится. А это что? — она указала на засохшие ромашки и увядшие астры в моих руках.

— А это выкинуть надо, — отрезала я и сделала так, как собиралась с самого начала: отправила букет одним метким броском в мусорку.

Дальнейший путь до школы прошёл без особых неприятностей. Таня рассказывала про поездку в лагерь на море. В лагерях я никогда не бывала, тем более на море. Поэтому слушала с интересом, удивляясь тому, как это бывает. Зато у школы стало не до разговоров. Толпа людей, беготня и вопли младшеклассников, бесконечные приветствия. Обнявшись с парочкой одноклассников (забавно, как вся радость от встречи выветривается в первый же учебный день), я присоединилась к одной из компашек, где все со счастливыми лицами жаловались на окончание лета.

Где-то минут через десять появилась Маргарита Дмитриевна (она же королева Марго) в сопровождении долговязого парня. Рассмотреть его толком не удалось, ибо девчонки тут же бросились приветствовать классную, закрыв весь обзор.