С любовью, Лукас (ЛП)

Шантель Седжвик С любовью, Лукас

Глава 1

Говорят, что похороны помогают с процессом скорби, но, думаю, что те, кто так говорит, — лжецы. Если уж на то пошло, они погружают тебя еще в более глубокую депрессию, чем та, в которой ты уже находишься.

Я пристально смотрю на гроб моего брата, пока мы собираемся у могилы. Землю вокруг нас покрывает несколько дюймов снега, и я дрожу от холодного ветра, покусывающего меня за кожу. Папа сморкается, и я поднимаю голову и вижу, как мама плачет на его плече, облаченном в пальто. Не знаю, откуда у нее еще берутся слезы.

Я знаю, что должна что-то чувствовать. Что угодно. Облегчение оттого, что Лукас больше не испытывает боли. Злость оттого, что он так рано покинул нас. Грусть оттого, что больше не услышу его смех и не увижу улыбку на его лице.

Вместо этого я чувствую только пустоту в груди. Он забрал с собой часть меня. Я уже могу ощущать ту дыру, которую он оставил после себя, которая ждет, чтобы ее чем-то наполнили. Но я знаю, что никто никогда не сможет занять место моего лучшего друга.

Мама хватает меня за руку и сжимает ее. Достает платочек, который я не беру. Я не плакала с той ночи в больнице. Той ночи, когда он нас покинул. Я знаю, что во мне накопилось огромное количество эмоций, которые ждут шанса вырваться наружу, но, по какой-то причине, не могу, нет, не позволю им это сделать. Что-то со мной не так.

Папа приобнимает меня за талию, но я не двигаюсь. Мои руки болтаются по бокам как гири. Безжизненные. Как Лукас.

Мама что-то говорит мне и вкладывает в мою руку розу с длинным стеблем, на которую я смотрю и ничего не говорю. Всегда ненавидела цветы на похоронах. Полагается, что благодаря им чувствуешь себя счастливым. Но никак не в депрессии.

Люди вокруг меня по очереди подходят к гробу и кладут сверху розы. Пока наблюдаю за ними, мои кулаки сжимаются, и я сминаю хрупкие лепестки своего цветка в ладони. Изувеченная роза выскальзывает из моих пальцев и падает на землю.

Не могу с этим справиться. Все такие грустные. Красные лица, опухшие глаза. Кажется, что мир замедлился, когда папа кладет свою розу на гроб. Мама делает то же самое. У меня перехватывает дыхание, когда замечаю, что все пристально смотрят на меня, ждут, что я что-нибудь сделаю. Что угодно.

Папа подталкивает меня вперед, но мои ноги отказываются двигаться. Он держит руку на моей спине, и я делаю глубокий вдох, прежде чем смотрю на него. В его глазах появляется грусть, когда он замечает обломки розы у моих ног. Он ничего об этом не говорит, просто хватает меня за руку и встречается со мной взглядом. Но его глаза, заполненные слезами, — большее, чем я могу перенести. Я должна выбраться отсюда. Отступаю от него, смотрю в последний раз на гроб и поворачиваюсь.

— Окли? Куда ты? — спрашивает папа.

Я не отвечаю, просто прохожу мимо него и двигаюсь сквозь толпу, в то время как мое сердце колотится в груди.

Мама зовет меня по имени. Папа тоже. Но я продолжаю идти и не оглядываюсь.

Глава 2

Родители снова ссорятся. Мама ушла с работы в банке. Это не пришлось по вкусу папе, который с головой погрузился в свою работу. Я знаю, что они оба по-своему скорбят, но им стоит поговорить друг с другом, а не спорить. Спор никуда не приведет.

Какое-то мгновение слушаю их повышенные голоса и одеваю наушники, когда мама начинает плакать. Не могу снова всю ночь слушать ее рыдания, поэтому включаю iPod, и музыка взрывается в моих ушах. Что может быть лучше большого количества гитар и криков, чтобы заглушить моих родителей и мои собственные мысли? Если я не могу их слышать, значит, их нет.

Лежу на кровати и смотрю на сверкающие в темноте звезды, которые освещают потолок. Лукас купил их мне в прошлом году на мой шестнадцатый день рождения. Он даже создал из них свое собственное созвездие и назвал его Великий Лука. Глупо, но смешно. Из-за этого я скучаю по нему еще больше.

Включается свет, и я поворачиваю голову и вижу маму, которая стоит в дверном проеме. Ставлю музыку на паузу и присаживаюсь.

— Извини, — говорит она. — Я стучала, но ты не ответила.

Я пожимаю плечами.

— Все в порядке. — Мой голос сиплый. Сложно было произнести эти три слова. Я не разговаривала целых три дня после похорон, и никто, в действительности, не разговаривал со мной.

Она мнется в дверном проеме, но наконец подходит и садится на край моей кровати.

— Окли, — начинает она. Глубоко вдыхает и протягивает руку, чтобы убрать за ухо прядь моих темных волос. Я отодвигаюсь от ее прикосновения. После всего времени и энергии, которые она тратила на моего брата последние несколько лет, для меня эти эмоции чужды. — Мы с папой поговорили. Я решила немного пожить у тети Джо. Мне нужно время... — Она сглатывает и моргает, чтобы сдержать влагу в глазах. — Мне нужно провести какое-то время не здесь.

— Хорошо... — говорю я. Великолепно. Она меня бросает. Сначала Лукас, теперь она. Я вдыхаю и выдыхаю. До сих пор ничего не чувствую. Только пустоту.